Читатель предупрежден

Институт Харриса, Блумсбери Стрит.

27 апреля 1938 г. Мой дорогой Ларри!

С удовольствием появлюсь у вас в пятницу. К сожалению, Г.М. не сможет приехать. Он выезжает на север по служебным делам. Его очень заинтересовал ваш ясновидящий, и он обещал на обратном пути, если представится такая возможность, заглянуть ненадолго в воскресенье, если это не будет для вас слишком поздно.

Оставляя за собой право высказать собственное мнение после знакомства с фактами, должен заявить тебе: то, что утверждает ваш ясновидящий, если ты правильно его цитируешь, с научной точки зрения полный бред!…

Сердечно благодарю супругов Констеблей за приглашение. Выеду в Кэмбердин в 17.20 с Чаринг-Кросс.

Твой Джон Сандерс.

P.S. Не понимаю твоих намеков относительно «глупых шуток» и относительно того, что между нами «не все благополучно». Да. Марсия по-прежнему путешествует. Ее последнее письмо было из Гонолулу, оттуда они должны были отправиться на Ямайку. В июне она возвращается домой.

Глава первая

Доктор Джон Сандерс приехал в Суррей в пятницу, 29 апреля, во второй половине дня.

Он не имел ни малейшего понятия, что находится в преддверии детективной истории, которая покроет преждевременной сединой волосы законников, уподобив их серебряным парикам, которые когда-то носили в британских судах и в которых выступали с научными докладами в области права и медицины. И все же Сандерс не был спокоен. Даже прекрасная весенняя погода с нежным ветерком и пастельно-голубым небом не могла успокоить его напряженные нервы. Поезд был переполнен, поэтому он не мог вынуть из кармана письмо от некоей молодой особы и еще раз внимательно прочитать его, точно так же, как он изучал под микроскопом интересующий его препарат.

Разумеется, никаких поводов для беспокойства у него не было. Марсия Блистоун, несмотря на то, что в настоящее время пребывала в Гонолулу, находящемся на расстоянии шести тысяч миль отсюда, была его невестой. Кругосветное путешествие было необходимо в связи с оглаской, которую получило дело об убийстве Хея, куда невольно оказался замешан ее отец. Собственно, отъезд Марсии был не так уж необходим, но Сандерс не мог винить ее за радость, какую вызвала в ней перспектива подобного путешествия. Она часто писала ему. Письма ее были остроумными и поучительными; он не раз думал, что они слишком жизнерадостны. Он, скорее, предпочел бы что-то более сентиментальное или даже страстное. Один раз — когда Греция настроила ее на сентиментальный лад — он получил такое письмо, и потом много дней ходил с головой в облаках.

Но такое случалось нечасто. При этом в последнее время его постоянно угнетало все чаще повторяющееся в письмах имя Кесслер.

Сначала эти упоминания носили случайный характер. «Общество на борту совершенно неинтересное, за исключением одного мужчины, который кажется вполне сносным; его фамилия Кесслер, или что-то в этом роде». Но вскоре: «Это уже четвертое путешествие мистера Кесслера по этому маршруту, и поэтому он бывает нам очень полезен». Или: «жаль, что ты не слышал, как мистер Джеральд Кесслер описывает свои приключения с верблюдом в пустыне Гоби!» Черт бы побрал эту пустыню Гоби вместе с мистером Джеральдом! Вначале она всегда писала «мистер», потом «Джеральд Кесслер рассказывал нам» и, наконец «Джерри говорил».