Чижик - пыжик

Я рассказал, сколько ему отстегивали звери, сколько торговцы, сколько он сам отдавал проверяющим и начальству. Михалевский поработал на славу.

Чем дольше я говорил, тем бледнее становился директор. Мои сведения тянули лет на десять. Это при условии, что судье щедро капнут на жало.

В кабинет влетела секретарша и совсем по-домашнему прокричала:

— Там такое творится! Побоище! Черных бьют!

— Пусть бьют, — сказал я спокойно. — Тебя ведь не трогают?

— Нет, — ответила она. — Пусть дерутся, да?

— Да, — разрешил директор, облегченно вздохнув: значит, я не из легавки.

— Ага, — многозначительно, будто все поняла, произнесла секретарша и вышла.

Уверен, что стоит под дверью, подслушивает. А директор в этом не сомневался, поэтому крикнул:

— Катя, сходи к Грише, принеси чай и пирожки!

Пока она ходила, мы обсудили, как будем строить дальнейшие отношения. Узнав, что с ним буду работать не я, директор искренне произнес:

— Жаль!

В приемной я шлепнул секретаршу по жопе. Она захихикала, позабыв спросить, кто же теперь будет есть принесенное ею. Директор — кто же еще?! После приступов страха нападает жор.

Возле параши и шашлычной было тихо. По рыночным меркам. Кто-то оказывал медицинскую помощь зверю, валявшемуся в луже крови у женского отделения параши. Я прошелся по рядам, остановился перед азером-крестником. Выбрав самое соблазнительное яблоко, надкусил и спросил весело:

— Ну, так что — вернуть сдачу?

Он заулыбался, показав под густыми черными усами прокуренные зубы:

— Какой ты хитрый, да! Я не понял сразу. Это была первая сотня. Куда делась, да?!

Азер пиздоболил, а в уголках глаз пульсировал страх. Работа у него, конечно, блядская, позвоночник надо иметь резиновый. Что ж, за лень и трусость надо платить.

— Это твои люди, да? — кивнув на шашлычную, спросил он вкрадчиво.

— Черт его знает! Может, и мои, — ответил я и подмигнул. — Теперь на десятку меньше будешь платить.

— С сегодняшнего дня?

— Еще не платили? Значит, сегодня день открытых дверей, — сказал я и грызанул яблоко.

— Бери еще, да! — засуетился он. — Давай в пакет положу, да. Чего хочешь?

Азиатчина! У них если заплатил, значит, дело улажено, можно жить спокойно. Поэтому и старается мне что-нибудь всунуть, боится, что помяну прошлое.

— Перебьюсь, — сказал я и пошел к выходу.

Азер поделился новостью с соседями, те передали дальше да так быстро, что слух обогнал меня. Попадавшиеся на пути торговцы заискивающе улыбались: бери, что хочешь, дорогой, да!

Братва собралась на стоянке. Делились впечатлениями. Несколько добровольных помощников скручивали что-то с того, что раньше было звериными машинами, а дедок-сторож снимал колесо.

— По коням! — приказал я. — Едем в «Светку».

Мы вернулись первыми. Вскоре подъехал Деркач со своими. Доложил, что все путем, порезвились на славу. Последним прикатил Вэка. У него были потери: одного бойца легко ранили в плечо.

— Сука, через дверь выстрелил! — рассказал Вэка. — Ну, мы тогда через окна, сразу через три. Он больше не стрелял, попробовал через чердак смыться. Поймали!

— Грохнули? — спросил Деркач.

— Да нет, — Вэка замялся, ведь жалость унижает вора. — Батя его встал на колени, старый, седой…

— Я же говорил: без трупов, — помог я другу детства выпасть из неприятного.

— Объяснил я ему, чтоб убирались, — продолжил Вэка. — Пообещал, что завтра уедут.

Зверье, действительно, убралось из Толстожопинска. Не на следующий день, а постепенно, в течение месяца, по мере выписки из больниц. Отвечаю, что в этот город они больше никогда не приедут.

— Молодец! — похвалил меня Муравка при встрече и посожалел: — Не той дорогой ты пошел!

Каждая блядь свою пизду хвалит. Можно подумать, его дорога чище. Дело ведь не в дороге, а в том, как по ней идешь.

Минометчик, дай мне мину,
Я в пизду ее задвину
И, когда война начнется,
Враг на мине подорвется!

После курорта было по облому втягиваться в дела. Я все еще ощущал океанскую соль на коже, пропеченной почти вертикальными лучами солнца. Загар, правда, быстро слинял. За несколько дней я из почти негра превратился в обычного бледнолицего. По вечерам оттягивался в «Светке». Хоть ребята и не дотягивают в интеллектуальном плане, но соскучился по ним.

Мы с Вэкой и Снегирем сидели во главе стола, перетирали мелкие проблемы. Вэка лущил соленые орешки и кидал ядра в рот, кивая головой на каждое мое или Снегирево предложение. Иногда мы предлагали прямо противоположное, но он все равно кивал и мне, и ему. Нет, мы не ссорились, просто Снегирь пытался доказать, что он уже взрослый. Забыл, что на него еще хуй дрочили, когда на нас бушлаты шили.

Зазвонил телефон, кто-то из братков снял трубку, ответил и передал мне:

— Тебя, Барин.

Звонила Ирка. Поймали они машиной колдоебину, не могут дальше ехать.

— И в чем дело? — не понял я. — Добирайся на такси, а Толя сам справится.

— У него не получается. Приезжай срочно!

Ясно, любым способом вытащить меня из кабака, от корешей, потому что у нее пизда чешется. У нашего Кузьмы хуй возьми!

— В чем дело? — спросил Вэка.