Член общества, или Голодное время (журнальный вариант)

Кулинар Александр Михайлович Резник: «Если бы Олег Николаевич представил рецепт строго вегетарианского блюда, я имею в виду, по высшей категории строгости — сыромятное что-нибудь или хотя бы с допуском яиц и молока, я бы, знаете, насторожился. Но тут соблюдена непосредственность перехода, этакий жест преемственности!.. По-моему, очень изящно. Господа! — И еще громче: — Господа! Внимание! Я поздравляю Долмата Фомича от лица всего нашего Общества, вы мне предоставляете такое право, не так ли?»

Голоса: «Конечно, конечно!.. С превеликим удовольствием!..»

А. М. Резник: «Долмат Фомич! Поздравляем вас! Вы настоящий наставник!..»

Зоя Константиновна: «Спасибо, Долмат».

Долмат Фомич: «Ну что вы, друзья … я тронут… только я ни при чем… Его поздравляйте».

Со мной был особый разговор — меня обнимали. «Итак, дорогой Олег Николаевич, вы уже сами почувствовали, кто мы и с кем вы на самом деле. На самом деле вы — с нами!» Сказав это, профессор Скворлыгин обнял меня с удвоенной силой и страстно поцеловал в губы. Профессор Скворлыгин пах морковкой и огурцом. Ему надлежало сказать главное.

«Сердце вам подсказало единственно правильный путь. Вы приблизились к раскрытию тайны. Так знайте, мы не просто Общество Кулинаров, мы Общество Вегетарианцев!»

Наверное, это покажется странным, но я нисколько не удивился. Я уже ничему не удивлялся.

Торжественное молчание длилось недолго. «Мы готовы ответить на все вопросы вновь посвященного». Были ли у меня вопросы?

«Вы говорите» вегетарианцы «… Пускай… Но как же тогда… помните?..»

Молчание. Все глядят на меня. «И потом тогда, в Союзе писателей?..»

Отвечал профессор Скворлыгин: «Это вынужденно. Чтобы не выделяться из общей среды. Из общей среды кулинаров. А шире — из общей среды библиофилов. Наконец, всех смертных, из их общей среды. Я ответил на ваш вопрос?»

«Мы едим мясо, не изменяя нашим вегетарианским убеждениям, — добавила Зоя Константиновна. — Едим без всякого удовольствия, с отвращением». «Что же вас заставляет скрывать свои убеждения?» — спросил я. «Устав и Традиция», — был мне ответ.

«Видите, — Долмат Фомич показал на присутствующих, — круг избранных все уже и уже».

Мукомолов загибал пальцы: «Пифагор, Сенека, Сократ, Шелли, Томсон, Мильтон, Шопенгауэр, Ричард Вагнер в последние годы жизни… они все были вегетарианцами».

«Мы никого не едим», — сказал А. М. Резник.

Профессор Скворлыгин: «А где вы были 7 ноября, 25 октября по старому стилю?»

Я не совсем понял вопрос. Какого года где был? Этого года? А где? Нигде. Шатался по городу. Потом с Юлией — дома. Ни один мускул на моем лице не выдал волнения.

«Мы вас искали, хотели, чтоб вы пришли, у нас был праздничный ужин».

И что же они отмечали?

«25 октября 1901 года, это по старому, а по новому стилю 7 ноября, Вегетарианское общество обрело свой устав — первое в Петербурге. Этот день мы традиционно отмечаем скромной, но праздничной трапезой».

«Ах, Олег Николаевич, — сказал Долмат Фомич, — не я ли вам говорил, если б вы чаще посещали наши обеды, мы бы с вами еще дальше продвинулись!»

Кто-то из вегетарианцев предложил исполнить гимн. Зоя Константиновна села за фортепьяно. Мне дали текст, я единственный, кто не знал слов.

Музыка А. К. Чертковой. Слова И. И. Горбунова-Посадова. Для пения с аккомпанементом.

Пели:

Счастлив тот, кто любит все живое,
Жизни всей трепещущий поток,
Для кого в природе все родное!
Человек, и птица, и цветок.
Счастлив тот, кто для червя и розы
Равную для всех хранит любовь,
Кто ничем не вызвал в мире слезы
И ничью не пролил в мире кровь.
Счастлив тот, кто с юных дней прекрасных
На защите слабого стоял
И гонимых, жалких и безгласных
Всей душой и грудью защищал.
Полон мир страданьями людскими,
Полон мир страданьями зверей.
Счастлив тот, чье сердце перед ними
Билось лишь любовью горячей.

У меня нет слуха, нет голоса. Я лишь открывал рот, изображая пение. Остальные пели воодушевленно.

Потом меня чем-то кормили. Так я стал вегетарианцем.

Глава 9. Страница номер шесть

Мне приснился Долмат. Мы плыли на корабле, он был капитаном. Юлия на верхней палубе качалась в гамаке. Она была в черных очках. Она сказала мне: «Иди».

И я вошел в каюту к Долмату. Я решительно хотел объясниться. «Долмат, надо поставить точку над i, — сказал я. — Я не хочу больше обманывать вас. Я виноват перед вами, но…» «Никаких „но“, — прервал меня Долмат, он вращал хрустальный дынеобразный глобус, похожий на мяч для регби, — вы ни в чем не виноваты, мой друг. Напротив, Олег, это я виноват перед вами. Я».