Чокнутая будущая

Надо полагать, что в Римме Викторовне этот мужчина души не чаял. Интересно, а она-то как заинтересовалась человеком со столь невысоким доходом? Я вспомнила роскошный автомобиль, на котором меня в образе бродяжки подобрали с трассы. Может, он сын миллионера?

– Мы с вами в одной лодке, Вадим, – доверительно сказала я, понизив голос. – Сегодня наши вторые половины будут блистать на сцене, а потом ждать от нас восхвалений. Вы уже придумали цветистые эпитеты, которыми одарите богическую Римму?

– Богическую Римму? – Он по-детски улыбнулся. – Да она же чистая сатана! – заверил меня Вадим восторженно, совсем не обидно.

Болтая, мы расположились с краю зрительного ряда. Высокой и широкой горой он прикрывал меня от остальной родни, что меня полностью устраивало.

Сегодня я не хотела привлекать к себе внимание – посмотрите только на это серое трикотажное платье с высоким горлом. Никаких украшений, ничего яркого.

Прозвенел третий звонок, свет в зале погас.

Я поудобнее устроилась в кресле, готовясь насладиться нашими талантливыми и великолепными артистами.

Ничто не предвещало в то мгновение, что вечер завершится грандиозным скандалом.

Глава 23

Моя бабушка очень любила театр, а я от него все время отлынивала. В детстве мне было скучно сидеть так долго без движения, а происходящее на сцене казалось неестественным. На выручку охотно приходил Гамлет Иванович – он появлялся на нашем пороге, благоухая праздничным одеколоном, гладко выбритый и в белоснежной рубашке.

Я же оставалась на попечении бабушки Ануш, а это означало уютный вечер, полный чудесных историй. Старушка все время что-то шила, вязала или пекла, мы придумывали для меня необыкновенные наряды, вязали пестрые шарфы и беретки, плели сложные колоски и косички.

В школе я считалась модницей, но оставалась сама по себе. Нелюдимая смуглая девочка, которая после уроков бежала к своим бабушкам, возвращалась в мир сказок и роз, пирогов и варенья, в мир, где ее обожали.

После того как бабушка умерла, я купила билет в театр от тоски по ней. Гамлет Иванович, разбитый и постаревший, категорически отказался сопровождать меня – слишком много воспоминаний.

Так я впервые увидела Алешу. Он играл Глумова в комедии Островского «На всякого мудреца довольно простоты». Его персонаж льстил, угождал, обманывал, верил и отчаивался, был живым, летящим, невероятно привлекательным прохиндеем.

Вскоре я поняла, что подсознательно хожу именно на те спектакли, где задействован Алеша, снова и снова, по второму кругу, по десятому. В театре я примелькалась, со мной начали здороваться, все прекрасно понимали, ради кого я туда возвращалась.

Мы долгие годы оставались по разную сторону кулис – Алеша на свету, в центре внимания, а я в темноте, безликая зрительница, одна из многих. Меня такое положение дел вполне устраивало, я даже не помышляла о том, чтобы приблизиться к нему, заговорить, познакомиться. Зачем? Ведь у каждого свое место: у него на сцене, у меня – в зале.

Феей-крестной выступила костюмерша Роза Наумовна, в прошлом году неожиданно остановившая меня после спектакля. «Голубушка, – сказала она, – сегодня в театре небольшая вечеринка. Почему бы тебе не присоединиться к нам». Это показалось неуместным, ненужным, и я попыталась объяснить ей, что буду ощущать себя крайне неловко. Однако она не слушала, ворковала, тянула меня за сцену.

И утянула все-таки.

Алеша недавно развелся и достал всех дурным настроением. Театральная семья суматошно подыскивала для него новую даму сердца, я просто была самым удобным вариантом – верная поклонница, всегда одинокая. Так начался наш стремительный роман.

Даже после замужества мое фанатское восхищение его талантом никуда не исчезло. Я смотрела, как он живет на сцене, – роль была многогранная, Алеша чувствовал себя как рыба в воде, он насмехался, огрызался, влюблялся, горел страстью, пылал ненавистью. Богическая Римма не уступала ему, она соблазняла и обманывала, смеялась и плакала, предавала и страдала. По сюжету богатая женщина пригласила в свой дом бродягу, который должен был сыграть ее умершего мужа. Два жадных человека, готовых на все ради денег, самым неожиданным образом влюблялись друг в друга, но заканчивалось все трагически.

Режиссура тут разительно отличалась от классической в русской драме, актеры вели себя куда свободнее, экспрессивнее, переходили с крика на шепот, перетекали от неприязни почти в эротику, порой смотреть на них было невыносимо – как будто подглядываешь в замочную скважину.

В этот вечер я поняла, отчего Алеша так горит в последнее время: он правда застоялся в прежнем театре, исчерпал свой репертуар, а теперь на полную катушку наслаждался новым диапазоном.

Пересобрал себя заново и вернулся к зрителям во всем блеске своего таланта.

Зрители аплодировали стоя, долго не отпускали артистов со сцены, многие женщины откровенно ревели.

Это был триумф, и можно не сомневаться: спектакль еще долго будет пользоваться бешеным успехом.