Чокнутые

– Ну, что? По-моему, прекрасный паровоз, – Герстнер посмотрел на Родика и Машу. – Берем?

Родик подмигнул Маше, показал глазами на паровоз.

– Отодвиньтесь, Антон Францевич, – сказала Маша. – И ты, Родик. Мешаете.

Родик и Герстнер отступили на шаг. Маша сосредоточилась. И вдруг (а может быть, это всем только показалось) над ее головой возникло некое странное свечение! И тут же пропало.

Маша тяжело выдохнула и уверенно проговорила:

– Ну что ж… Втулка золотника с опасной внутренней раковиной. Очень большой зазор в кривошипном механизме. И вообще – это устарелая модель. Фирма мистера Стефенсона уже давно располагает гораздо более совершенной машиной…

В кабинете Стефенсона присутствовали все его джентльмены, а также Герстнер, Родик и Маша в шляпке с цветами.

– Я не понимаю, каким образом произошла утечка информации, – Стефенсон грозно посмотрел на своих служащих. – Но это не должно стать препятствием к заключению контракта.

Герстнер, Родик и Маша радостно переглянулись.

– Однако цены на каждую такую машину будут на сорок процентов выше.

– Как?! – вскричал Герстнер. – Но мы же договаривались…

– Новая модель. Мир дорожает, – фарисейски вздохнул Стефенсон.

– У нас же было все точно рассчитано! – чуть не расплакалась Маша. – До копеечки! Тютелька в тютельку!..

– У нас нет таких денег, – упавшим голосом сказал Герстнер.

– Это ваши проблемы, сэр.

– Правильно, сэр. Это наши проблемы, и мы их сами решим, – по-английски сказал Родик, встал из-за стола и вышел.

Маша бросилась за ним. Она догнала Родика уже в коридоре:

– Родик, миленький… Где ты хочешь достать деньги?

Родик обнял ее, нежно поцеловал в кончик носа и совершенно честно сказал:

– Понятия не имею.

Ночью Родик во фраке сидел за карточным столом фешенебельного аристократического клуба и играл с несколькими лордами в «очко».

– Девятнадцать! – торжествующе заявил Родик и открыл карты.

– У меня больше – двадцать, – сказал его партнер и смешал карты.

– Покажите! – потребовал Родик.

А ранним утром они втроем завтракали в маленьком уличном кафе на берегу Темзы, и Родик, со следами бессонной ночи на лице, рассказывал Маше и Герстнеру:

– Я ему говорю: «Покажите!» А он мне отвечает: «В нашем клубе джентльменам верят на слово». И тут мне так стало везти!.. Как ни прикуплю – «очко»! Двадцать одно и не меньше! Даже карты смотреть не надо!..

И Родик выхлестнул на стол огромную пачку денег:

– Вот! Вместе с нашими – как раз на семь новых паровозов.

Герстнер потрясенно смотрел то на Родика, то на деньги…

– Родик… – тихо сказала Маша. – Родион Иванович… Ведь это же нечестно…

– Да ты что, Машенька! Все в порядке, не бойся!..

– Это очень нечестно, Родик, – жестко произнесла Маша.

Родик стукнул кулаком по столу, заорал на всю Темзу:

– А!.. «Честно – нечестно»!.. Надоело!!! Я что, для себя?! Для своего удовольствия?!.. Я для дела, для людей, для Отечества!.. Боже мой! Да за что же это мне? За какие такие прегрешения я влюбился вот в такую дуру?!!

В кабинете князя Меншикова перед хозяевами русского извоза стоял Иван Иванович с подбитым глазом и вспухшей щекой. В руке он держал указку. Рядом на мольберте была укреплена схема улицы с особняком «Царскосельской железной дороги» и шестиэтажным домом напротив, с чердака которого и был сделан исторический выстрел из корабельного орудия.

– По накопленному опыту свержений, свергаемое лицо обычно легче всего свергается во время отсутствия свергаемого. Итак, Герстнер с основными силами (Иван Иванович осторожно потрогал синяк под глазом) находится в Англии. Этот момент наиболее выгоден для захвата и разгрома его акционерной компании, оставленной на попечении всего двух малозначительных особ. Чтобы придать акции характер гневного народного бунта против железных дорог, мне потребуется…

Здоровенный молодой лакей принес ему стакан воды.

– Спасибо, дружочек мой… – Иван Иванович сразу изменил интонацию на кокетливо-женскую, взволнованно оглядел лакея с ног до головы и на секунду потерял мысль. – М-да… 0 чем же я?.. Ах, да! Так вот, мне потребуется несколько решительных помощников…

«Несколько помощников» оказались уже знакомой нам бандой душ в сорок. Они толпились во дворе шестиэтажного дома за закрытыми воротами.

Сам же Иван Иванович, в хорошенькой дамской маске с кружавчиками, с шестиствольным пистолетом в одной руке и шпагой в другой, инструктировал двух извозчиков. Те кивали головами – дескать, поняли.

Рядом стоял здоровенный молодой лакей светлейшего – Вася и преданно смотрел на Ивана Ивановича.

Иван Иванович чуть приоткрыл ворота и выпустил извозчиков на улицу. Пригибаясь и прижимаясь к стенам домов, они побежали в разные стороны – к прилегающим к улице боковым переулкам.

Там в каждом из переулков ждали команды по полтора десятка извозчичьих пролеток с кучерами-налетчиками…

В пустынном, наглухо запертом особняке Зайцев доил Фросю и радостно говорил Федору:

– Вот знаешь, Федя… Я как нашу Манечку полюбил, так на меня сразу снизошло какое-то веселое просветление! Я даже все вокруг ее полюбил!.. Мне теперь даже смешно бывает! Радостно!..