ЧОП «ЗАРЯ». Книга четвертая

К горлу подкатила тошнота. Что же за псих такое сделал? С лица срезана кожа, руки выломаны в обратную сторону, грудь рассечена, дальше смотреть не смог — мясо сплошное.

Да, что за хрень?

Мертвые Мраколовы были на месте, без всяких изменений. А труп Грешника исчез, стальная дверь в пыточную отсутствовала — вместо нее деревянная стена, щедро залитая кровью. На стене осталась карта и фотографии — только совсем не те, что были. Висел чертеж здания, похожего на монастырь, а на фотографиях улыбающиеся брат с сестрой с видом блаженных закладывали первый камень в окружении монашек. И все фотки были такие — тут душка Арсеньев бабушку через дорогу переводит, там милашка Лидия бездомных кошек кормит.

— Что, псих? Сорвался, как и твой отец? Подымайся, за тобой конвой приехал, — меня подняли и под прицелом нескольких ружей повели на улицу.

Глава 21

Ко мне подступили два здоровых стражника в черной форме и перчатками чуть ли не до плеч, похожими на резиновые. Взяли под руки, подняли и понесли на выход.

Косятся, боятся. Руки напряжены, но стараются меня как можно дальше от себя отодвинуть. Когда меня пронесли перед лампами криминалистов, я понял почему.

Грудь, рукава — все было в темных пятнах засохшей крови. А когда меня вынесли на улицу и пронесли мимо тонированного окна кабины автозака, то я увидел, что и лицо не уступает. Какая-то боевая раскраска на лбу и под глазами, будто я пальцем кровью на себе рисовал и красная корка вокруг рта. Это типа я их ел, что ли?

А вдруг и правда? Может, я себе все это придумал? Про Грешников, про скверну. А на самом деле реально крыша поехала. Еще и эти голоса в моей голове. А ведь их, кроме меня, никто и не видел…

Стоп! Нафиг даже такое допускать. В реальности происходящего я уверен, а, значит, меня просто мастерски развели. На зависть всевозможным рекламщикам, пиарщикам и решалам моего прошлого мира меня просто красиво сделали. Точнее, не именно меня, а с моей помощью.

Всплыви наружу информация о чумном разрыве и причастность Арсеньевых к Грешникам, тут же потянутся ниточки к Львову и к остальному кругу общения графа. А так мнемоник психанул, нет в этом ничего нового. Хороших людей убил, бред несет про заговоры и скверну. Ку-ку, все понятно. Никто ему не поверит.

Так что главный вопрос — поверит ли Исаев? Уже очень моя наследственность красиво ложится против моих слов. Чоповцы поверят мне, насчет Искры не уверен, родители ее точно накачают в обратную сторону. Ладно, это все вопросы в пользу бедных или как там говорят?

Поверят или нет, это десятый вопрос — Львову и Ко я уже не нужен. Прессу пригнали — репортаж с подробной фотосъемкой сделали. А на судебном процессе (если тут такой предусмотрен) мои показания никому не нужны, да и попытки с кем-то поговорить, собственно, тоже. А, значит, до суда я не доеду…

Мне завели руки за спину, чем-то там дополнительно защелкали, подбили ноги, чтобы шире плеч, а ткнули лбом в стенку автозака — черного фургона со смешным капотом, похожим на поросячий пятак. Вот только это было единственное смешное в этой машине — не карета из Азкобана, конечно, с дементорами, но холодок по спине прошел.

А следом за ним еще один, когда я понял, что перестал чувствовать фобосов. Как отрезало, только что пусть слабенько, но были неподалеку, а тут будто пуповину отрубило. Пришлось сделать несколько медленных, глубоких вдохов, чтобы отступило ощущение, будто я тону.

Чуть отпустило, когда увидел криминалиста, выходящего из дома. В руках у него (судя по напряжению на лице) был тяжелый, свинцовый ящик. Толстую крышку дополнительно, как бантиком, опечатали лентой с символикой Инквизиции, на которой болталась картонная бирка. Я почувствовал, что там все мое. Как минимум душелов, хотя по размеру ящик и для обреза бы сгодился.

Вот только как бы это все забрать обратно? Я покосился, до боли выкручивая глаз, чтобы проследить путь криминалиста. Насчитал с десяток вооруженных людей, которые все это время целились в меня и винтовок, трех стихийников из Прайда, парочку инквизиторов и пустил слезу от рези в глазу.

— Мужики, у меня же есть право на один телефонный звонок? — я покосился на стоявшего справа охранника.

— Завали хлебало, урод, — ответил охранник и сплюнул на землю. — И не смей заклинания произносить заморские.

— Сорян, мужики, не с того начал. Мне нужно поговорить с Исаевым.

— Сказал, завали хлебало, — охранник достал из кобуры местный аналог электрошокера (тонкую трость с искрящимся кристаллом вместо набалдашника) и ткнул им меня под ребра. Больно, блин, ткнул.

— Нет Исаева, его ранили в стычке с нечестивыми, — ответил охранник слева, такой же здоровый, как первый, но сильно старше. Из-под кожаного шлема полумаски у него торчала седая прядь волос.

— Не разговаривай с ним, Беляй, — презрительно хмыкнул первый, — Не велено.

Слова Беляя ударили меня сильнее, чем электрошокер. Даже муть в голове сразу прошла. Без Исаева мои шансы резко так сокращаются, падая практически в ноль. Я судорожно стал перечислять в памяти всех своих знакомых, кто мог бы меня хотя бы выслушать.