ЧОП «Заря». Книга третья

«Кусать никого не будем…» — я провел кончиком языка по зубам и на всякий случай снизил уровень инициативы, выданной фобосам.

И понеслась! Резкими, но аккуратными оплеухами начал цеплять скользкую тварь и раскидывать в разные стороны. Легко, будто полиэтиленовый пакет в прошлой жизни, мейновские примочки пробивали шкуру, но потом вязли в плотной пакле, пропитанной вязкой вонючей дрянью.

Один ряд, второй, третий — ближе к лицу и шее я снизил скорость, чтобы не зацепить Искру. Маска съехала, волосы растрепаны, щеки горят красным — румянец перемешался с кровоподтеками из свежих царапин. Глаза бешеные, налитые кровью транслировали только одну мысль: «Щас всем придет змеездец».

«Баба — огонь!» — донеслось восторженное от Мухи.

«А без маски она еще лучше! Смотри Матвей…» — Ларс скривился от моей отмашки и закричал: «Не на нее смотри! На питона!!!»

Я лишь чуть-чуть отвлекся, и голова питона выскочила из-под ноги Искры и попыталась цапнуть меня за ногу. Получила кулаком по лбу, шмякнулась об пол, клацнув челюстью, но не отключилась и бросилась на меня снова. Параллельно метнув мне под ноги кончик хвоста.

Но ни то, ни другое до меня не долетело — осыпалось пеплом, источая вокруг такую вонь, по сравнению с которой жареная селедка покажется ванилью.

Искра стояла с закрытыми глазами, но даже через опущенные веки было видно, какой там бушует вулкан, а от сжатых в кулаки пальцев шел пар. Девушка быстро и тяжело дышала, пытаясь надышаться и успокоиться.

— Тише, тише, не вдыхай эту дрянь так активно, — я подошел к ней и аккуратно, будто чайник проверяю, коснулся ее кончиком пальца, принявшего свою нормальную форму. Не ошпарился и чуть приобнял ее, когда она начала всхлипывать. — Тише, все уже позади.

Да, блин! От огненной ярости до напуганной неопытной девушки — один всхлип. Но пришла она в себя быстро. Отстранилась смутившись, виновато улыбнулась так, что на щечках проступили озорные ямочки, и кивнула с серьезным видом. Прошептала: «спасибо», а потом резко оттолкнула меня в сторону и отпрыгнула сама, пропуская между нами костяной клюв цапли и несущегося за ней Стечу.

На плечах у здоровяка все еще была шкура, а в руках чья-то берцовая кость, которой он размахивал на манер булавы. На лбу налилась огромная шишка. Стеча морщился, но кричал что-то нечленораздельное.

«Сюр какой-то… Шапито…» — охнул Ларс.

«Ты про святошу или истеричку?» — отозвался Муха: «Или про того чудо-юдо?»

Я не знал, на что смотреть.

На небольшой костерок, занимавшийся в вольере с обезьянами? Но тлеющий дымок уже прогоревшего гнезда какой-то птицы? На сломанную ограду или разбросанные тушки белок, мартышек и разноцветных попугаев?

Или на героев сегодняшнего «представления?»

На наворачивающего круги в образе пещерного человека Стечу, гонявшего тощую птицу. На Гидеона, опять оказавшегося на дереве и пытавшегося выдернуть штанину из пасти гиены. При этом он и стрелял, и читал свой магический рэп, мотая зверем как маятником.

На Банши, всю перемазанную глиной и с листвой, запутавшейся в волосах, которая все никак не могла справиться с муравьедом. Ухватилась за хвост и сложно было сказать, кто кого поймал и куда тащит. В итоге сорвалась, пропахав песочную имитацию пустыни, и, похоже, отчаялась. Из ее угла донесся частичный фрагмент фразы: «да… оно конем», и она полезла в подсумок за гранатами.

Но больше удивил новый участник нашего «цирка» — появился чучельник. Живое существо, человеком язык не повернулся его назвать, но главное, что не фобос, не одержимый, а вполне живой, но, как и сказал Стеча, странненький. Оправдывая свою профессию — он сам был похож на чучело.

Чучело человека, который так и не определился, какую роль отыгрывает: друида или шамана. Бледное лицо с жуткими мешками под глазами, меховой комбинезон, собранный из разномастных шкурок. Черно-белый фартук из кожи зебры. Длинные слипшиеся, практически превратившиеся в дреды, волосы, с которых свисали кроличьи лапки.

«Фартовый, видать, парень…» — удивился муха: «Как там у вас говорят? К успеху идет?»

«Не трогайте его, он не опасен…» — вступился Ларс: «Для окружающих по крайней мере, себе-то он жизнь явно подпортил…»

Не обращая ни на кого внимания, чучельник молча проплыл по помещению. Остановился возле останков льва и чуть ли не со слезами на глазах начал собирать, все, что мог найти. Поднимал, гладил и что-то бормотал. А потом также молча поплыл обратно, вовремя притормозив и пропустив мимо себя Стечу.

— Если что, то у нас не всегда так, — я пожал плечами, глядя на прибалдевшую Искру. — Пойдем, поможем!