Чорный переворот

— Ммм, не вижу в этом проблем. Всем послам передадут указание выделить деньги предъявителю чека, книжку с которыми вы получите. Вам нужно будет лишь сказать кодовые слова, а также сообщить по чьему поручению вы зашли. При входе в посольство скажете, что хотели бы узнать о здоровье эмира. О вас незамедлительно доложат и, после обмена паролями, вы предъявите чек на нужную вам сумму.

— Спасибо, я так и сделаю.

— Тогда давайте мы выкупим привезённые вами лекарства и уладим наши дела. Хотелось бы узнать: как нам возобновить сотрудничество на уровне фабрик?

— Примерно через две недели вам следует направить своего представителя в Аддис-Абебу с поручением разыскать там Фараха Рабле, с которым у вас и подписан договор. После того, как он поделится с вами своими проблемами, вы сообщите ему: способны ли помочь с восстановлением лаборатории. Если договоритесь, то недели через две после этого наши поставки возобновятся. Сама фабрика не пострадала и по-прежнему работает в штатном режиме. Наверняка у них на складе уже скопилось много лекарств. Заодно их и получите.

— Прекрасная новость, аль-Шафи. Я немедленно распоряжусь насчёт подготовки к поездке.

— Как вам будет угодно.

Я вспоминал эти события, произошедшие сутки назад. Все основные дела я здесь сделал, осталось немного по мелочи, но я чувствовал какое-то беспокойство. С чем оно связано, никак не мог понять, поневоле задумываясь. Что-то зудело у меня в голове, как будто бы я слышал противный комариный писк, пока до меня не дошло, что мне очень хочется уехать отсюда. Прямо кричит в голове, пора отсюда сваливать.

Своей интуиции я привык доверять и поэтому посмотрел ближайшие авиарейсы из Кувейта. Взял такси и, наплевав на неразрешённые по мелочи дела, направился в аэропорт. Лишь очутившись в кресле воздушного лайнера, я наконец-то приобрёл благостное настроение, в котором и пребывал до самой посадки в Анкаре.

В столице Турции я пробыл недолго, и уже на следующие сутки вылетел рейсом Анкара-Москва. И вот я в Москве. Что тут меня ждёт? Какие дела? Можно, пожалуй, рвануть в родной Пятигорск и посмотреть на себя в молодости… Но зачем? Кому от этого станет лучше? А вдруг возникнет эффект бабочки, и я превращусь в обезьяну⁉ Такое тоже может быть… Не стоит сбрасывать со счетов то, о чём не имеешь ни малейшего понятия. В общем, еду к Любе.

* * *

Михаил Львович (Мойша Лейбович) Измайлов — молодой человек небольшого роста и не сильно примечательной наружности — сидел на своём рабочем месте и каллиграфическим почерком переписывал одни и те же данные на три разные бумажки. Нужно было оформить карточку на вновь прибывших, внести данные в карты матери и отца о родившихся детях, сделать пометки об умерших. Кроме этого, в его обязанности входило отслеживать внутренние перемещения граждан и своевременно вносить изменения прописки и выписки. Всё это ещё и приходилось дублировать, переписывая в журналы учёта. Черты его лица не несли в себе явного семитского отпечатка, но в тоже время язык не поворачивался назвать паспортиста славянином.

В начале века его бы назвали обычным рядовым клерком, а сейчас типичным представителем офисного планктона, однако на закате Советского Союза Миша слыл обычным рядовым служащим. Звёзд с неба он не хватал, но и дураком отнюдь не являлся. Просто ему некуда было приложить свои усилия, потому как в СССР частная коммерческая деятельность наказывалась по закону. Вот и дремала в нём до поры до времени финансовая жилка.

Уже наступил новый 1989 год, и в стране началась коренная перестройка, о которой пару лет назад провозгласил Михаил Горбачёв. Миша бы и рад воспользоваться её плодами, но денег ни копья. Ему почти исполнилось 25, но ни семьи, ни детей, одна только уже старенькая маман. Она всё хотела его женить, но Миша не обладал ни мужской статью, ни красотой, а его ум никого не интересовал. Возможно, имей он хотя бы чувство юмора, матримониальным планам Мишиной мамы было бы куда проще воплотиться в жизнь. Но нет, Миша всегда был букой, а не юмористом.

Работал он в наискучнейшем месте на земле, а именно в паспортном столе. Правда, унылой свою работу не считал. Его развлекало чтение фамилий и имен людей, получавших в его заведении красные книжицы, согласно которым они становились гражданами Советского Союза. Фамилии порой встречались весьма смешные.

Признаться, паре человек он помог поменять фамилии и даже отчества, изменив всего лишь пару букв. Но не со зла, а только ради развлечения. Люди ругались, предъявляли свои свидетельства о рождении, он исправлял «возникшее недоразумение», и жизнь снова текла по замкнутому кругу.

А ещё Мише хотелось любви. Вернее, просто безумно хотелось секса. Ему нравилась одна барышня из вышестоящей инстанции, высокая статная блондинка, к тому же разведённая, но имевшая маленького сына. Она была выше его на голову, имела очень приятные черты лица и длинные, светлые от природы волосы. Чуть, правда, полновата… Но Миша любил полных. Вот взять это всё обхватить, вжаться лицом в мягкую грудь и счастливо подумать: «И это всё моё!». Эх, мечты, мечты…