Чосер и чертог славы

Вот рука, сильная и уверенная, обхватила рукоятку меча. Анри де Гюйак смотрит прямо на кусты. Его насторожило какое-то движение, какой-то звук оттуда. Он сделал еще несколько шагов вперед. Чосер вновь резко перевел взгляд на землю. Рука подняла меч. Чосер попытался взглянуть по сторонам, чтобы увидеть лицо и фигуру человека с мечом. Но это был всего лишь сон. Всякий раз, когда он силился хотя бы краешком глаза увидеть убийцу, тот как бы отступал в сторону и оставался вне поля зрения. Видны были только меч и натренированная рука. Все это время Анри медленно приближался к кустарнику, к моменту своей смерти. Что мог поделать Чосер? Так было предопределено. Все уже случилось, а это сон.

В лицо ударил порыв горячего ветра, и он проснулся. Проснулся и понял, что весь вспотел. Как долго он проспал? Судя по положению солнца, не больше нескольких минут. Он сел и осмотрелся по сторонам. Алан с Недом и Жан Кадо растянулись на траве. Джеффри спросонок пригрезилось, что все они мертвы. Он встал на ноги. Пора двигаться дальше, если они хотят попасть в Бордо до наступления темноты. У него осталось ощущение неловкости из-за того, что по его вине пауза затянулась. Перекусывать придется в седле. Как он позволил себе заснуть? Кто знает, какие враги могут еще преследовать их отряд? Мирный вид окрестностей не должен был ослаблять бдительность. Тут Чосер ужаснулся — если Кадо действительно был убийцей Гюйака, то он, Джеффри, поступил самым неумным образом: сначала посвятил убийцу в свои соображения, а потом заснул в его присутствии.

Тем не менее гасконец спал так же крепко, как и молодые англичане. Чосер разбудил сначала Кадо и сказал:

— Простите меня за то, что недостойным образом подверг вас подозрениям.

Кадо только кивнул в ответ.

Затем Чосер пошел к разлегшимся в высокой траве Неду и Алану:

— Что-то приятное приснилось?

— Нед думал об одной молоденькой лицедейке. Не могу по определенным причинам назвать ее имя, скажу лишь, что оно начинается на «А», — съязвил Алан.

— Все же лучше, чем та толстуха, жена хозяина кентерберийской гостиницы, которая не выходит у тебя из головы.

Нед ответил не задумываясь, однако Чосер не мог не отметить, что замечание Алана — не самое благородное. Спасти Алису Лу из реки было мечтой, подобной сну, рыцарским подвигом, о каких грезит любой юноша. Это лишь повод, воспламеняющий любовь, а если она уже была, то он заставляет ее гореть еще сильнее. Но у Алисы уже есть рыцарь. И будь Нед безжалостным и жестоким, то, возможно, придумал бы способ убрать с дороги Саймона…

Путешественники снова взобрались в седла. Джеффри дал себе зарок не искать в каждом человеке убийцу. Если бы Кадо в самом деле был виновен в смерти графа, стал бы он столь энергично содействовать их побегу из замка? (Неугомонный внутренний голос, правда, тут же предложил версию: Жану самому хотелось сбежать из замка поскорее.)

Ясная погода держалась весь день. Солнце палило нещадно и всю дорогу слепило глаза, поскольку они двигались на запад. Еще чуть-чуть, и они погрузятся на корабль, который отвезет их в Англию. Но сперва нужно доложить обо всем Джону Гонту, герцогу Ланкастерскому.

19

Прибыв в Бордо под вечер, товарищи остановились в гостинице «Двенадцать апостолов», там же, где и в первый раз. Джеффри быстро убедился, что Джек Дарт говорил правду. Принц Эдуард, старший сын короля и фактический правитель Аквитании, покинул город и продвигался со своими силами на север в направлении Лиможа. Лиможский епископ был крестным отцом сына принца и долгие годы считался союзником, которому доверяют, но в последнее время его лояльность поколебалась. Он все охотнее прислушивался к предложениям французов и, если верить слухам, был готов в любой момент без боя передать им ключи от города. Убедить епископа крепче держаться английской стороны могла бы только демонстрация силы с помощью бомбард.

Тем временем в Бордо прибыл младший брат Эдуарда, Джон Гонт. Его двор обосновался в резиденции принца — аббатстве святого Андрея. Чосер решил пойти туда без спутников: то, что он собирается сказать Гонту, дело секретное. Чосер пошел в том виде, в каком прибыл в город — в пыльной одежде, усталый с дороги. Остальные приводили себя в порядок в гостинице.

Площадь перед аббатством, несмотря на довольно позднее время, была заполнена народом. Люди взволнованно переговаривались, в их поведении ощущалось легкое беспокойство. Голоса звучали чрезмерно громко, речи сопровождались более выразительной, чем обычно, жестикуляцией. Предчувствие войны витало в воздухе, прав капитан Дарт. С площади трудно было что-то разглядеть, но всякий раз, когда очередная группа рыцарей со своими сквайрами, высокомерно расталкивая зевак, продиралась сквозь толпу к воротам, народ затихал, чтобы потом загудеть еще громче. Мрачные одеяния священников и монахов контрастировали с пурпурными и желтыми нарядами горожан. Торговцы держались группами и, без сомнения, подсчитывали вероятную прибыль и потери, которые их ждут в случае начала военных действий.