Чосер и чертог славы

— Так или иначе, — подключился к обсуждению Алан Одли, — разве они не должны послать кого-нибудь в Бордо за судебным представителем принца Эдуарда, чтобы тот контролировал ход судебного разбирательства? Надо же соблюдать правосудие или хотя бы его видимость. Мы здесь все еще под английской юрисдикцией.

— Эти большие лорды Гиени сами себе закон, — ответил Чосер. — Никто здесь в такое время не станет приветствовать английское вмешательство.

— Тогда и нам не следует им мешать, — сказал Нед, — в конце концов, этот лесной человек ненавидел графа, из-за которого, как вы сказали, он лишился руки. Безрукий, но не безобидный!

Чосер проигнорировал шутку.

— Это случилось во времена отца графа Анри. С чего бы ему мстить сыну спустя многие годы?

— Но ведь, по вашим словам, его схватили с перстнем, принадлежавшим покойному графу, — возразил снова посерьезневший Нед. — Я видел его на руке графа де Гюйака. Красивый камень.

— Они нашли перстень в кармане лесного человека, хотя у того едва нашлось тряпья прикрыть наготу.

— В кармане, в руке — какая разница? Да хоть в носу, но в любом случае это доказывает его вину.

— Боюсь, что в этой ситуации мы сами остались с носом, — подытожил разговор Чосер.

* * *

В ту ночь не только трое англичан пытались найти ответы на мучившие всех вопросы. Гастон Флора с Ришаром Фуа также засиделись под вино до позднего часа. Поколебавшись, Фуа предложил Флора в знак уважения лучшее кресло в комнате. А теперь жалел, ерзая толстым задом на жестком стуле, на котором чуть раньше сидел Чосер. В складках кожи на лбу выступал пот, который приходилось вытирать платком.

— Плохо дело, — заключил он уже не в первый раз за вечер.

Флора пропустил реплику мимо ушей. Он поигрывал перстнем с сапфиром, с которым до этого злополучного утра Анри де Гюйак никогда не расставался и носил на среднем пальце.

— Его нашли ваши люди?

— Да, Гийем нашел у Матьё.

— Гийем?

— Тот коротышка с морщинистым детским лицом.

— А, этот.

— Для Матьё достаточно будет виселицы.

— Более чем достаточно. На какой день назначена казнь?

— Я думал, после похорон моего господина, если вы не против. Но мне хотелось бы знать ваше мнение.

— Чем скорее, тем лучше. Чтобы власти из Бордо не успели вмешаться.

— Значит, до похорон?

— Так будет лучше, если, конечно, вы полны решимости довести дело до конца.

— Англичанин недоволен.

— Англичане вечно недовольны. Вы о ком говорите?

— О старшем из них. Джеффри Чосер увязался за нами в лес. Я натолкнулся на него, когда он рыскал по поляне, где погиб мой господин.

— Был убит, вы хотели сказать.

Фуа вздрогнул, но ограничился кивком в знак согласия. Снова вытер пот со лба. Боже праведный, как здесь жарко. Хоть бы погода переменилась. Однако нужно было отвечать:

— Похоже, у Чосера возникли некоторые подозрения.

— Он вправе их иметь.

— Я приложил все силы, дабы убедить его в том, что мы держим ситуацию под контролем. В качестве доказательства я показал ему кольцо, которое вы держите в руках.

— Это его убедило?

— Не думаю.

— Англичане упрямый народ. Скажите им, что носы у них на лице, они станут искать их на затылке, — сказал Гастон Флора, откинувшись на спинку кресла и широко расставив ноги. — Так как вы намерены поступить?

— Как я намерен поступить?

— В настоящий момент вы несете ответственность за все, что здесь происходит.

Была бы возможность, он, Фуа, никому ни за что не уступил бы это удобное кресло. Однако следовало действовать дипломатично:

— Наверное, госпожа Розамунда могла бы что-то подсказать.

Флора демонстративно вяло повел плечами, из чего, видимо, следовало, что этот вопрос не стоит даже того, чтобы ради него поводить плечами.

— Не станем докучать госпоже в ее горе. Но я повторяю: что делать с англичанином?

— Безусловно, его присутствие здесь причиняет беспокойства.

— У вас дар констатировать очевидное, Фуа. Хотите знать мое мнение?

Он невыносим, это Гастон Флора, подумал Фуа. Чтобы скрыть свои чувства, он опустил лицо в кубок. От поспешного глотка красное вино пролилось на подбородок. Любой его ответ сейчас разлетелся бы мелкими брызгами.

— Тогда позвольте мне сказать, — опередил его Флора, подавшись вперед. — Мне известно, что англичане прибыли сюда с недостойной целью склонить моего господина графа де Гюйака к тому, чтобы он объявил себя, наконец, слугой английской короны. В последние месяцы меня самого пытались на это уговорить. Любой скажет о себе то же самое. Но я знаю, кому я верен.

Самому себе, подумал Ришар Фуа.

— И если со временем, — продолжал Флора, — вы поймете, кому вы верны, то все пойдет правильно. Между тем, что касается этого Чосера и его товарищей, было бы лучше убрать их с пути.

— На время?

— Это ваше дело. — Флора взмахнул рукой с зажатым в пальцах сапфировым перстнем. — Однако вы пролили на себя вино.

* * *