Чп в заповеднике (СИ)

   Пес бежал к дереву, шумно нюхал, глубоко зарываясь носом в мох, и быстро-быстро двигал лапами, роя землю. Останавливался, смотрел на хозяина.

   - Еще рой, еще! - улыбался он. И Крох продолжал.

   Вечером, сидя в палатке после разговора с женой, Михаил обдумывал новый план. Гриня навел его на мысль. Видно, что собака настолько хорошо "считывает" язык тела и эмоции хозяина, что создается впечатление, будто пес понимает все, что говорит ему парень. И это невозможно без безграничной преданности пса. В голове ученого созревал план финального эксперимента. Если генетически отключить у собаки привязанность к парню, это будет серьезным подтверждением его теории и однозначным доказательством работы генного модификатора!

   На подготовку и приготовление препарата ушло три дня.

   Все это время Михаил пытался придумать, как незаметно ввести раствор. Если Гриня увидит, беды не оберешься...С такими мыслями ученый проваливался в сон.

   Шорохи, трески. Ночь в таежном весеннем лесу не бывает тихой. В отблесках костра видно раскинувшегося на еловых ветках Гриню.

   - В палатку весной? - Тихий добрый смех. - Не, йа так. К земле поближе.

   К нему прижимается Крох. Спит чутко, но сказано единожды - свой это, свой, не тронь, Кроша - и собака ни разу даже не рыкнула в сторону Михаила.

   Ученый садится у костра. Ждет. Оба - Гриня на земле и его верный друг рядом - спят. Михаил осторожно, задержав дыхание, достает шприц-пистолет. На лбу выступает пот. Тихий щелчок, собака дергается, фыркает, сует нос к задней лапе. Щелк - и едва заметная пластиковая ампулка разламывается в зубах. Но препарат уже введен. Собака садится, шумно чешется. Смотрит кругом и снова ложится к хозяину. Михаил тихо ускользает в палатку. Снимает с себя вымокшую насквозь потом одежду. Все. Сделано. И что теперь? Если все пойдет по плану... Михаил лег на кушетку, закинул руки за голову. Задумался. Как подействует модификатор? В рамках базовой теории...

   Сначала собака стала вялой. Гриня забеспокоился. Пес целыми днями спал, отказался от еды, лакал воду через силу. Гриня не отходил от питомца. Гладил, трогал и целовал сухой, горячий нос.

   - Кроша, Кроша, хороший мой! Что ты? Что случилось с собачкой? Мой хороший...

   Ночью пес, спотыкаясь, подошел к задремавшему парню. Гриня прислонился к дереву - нормально спать, когда его друг болеет, не мог. Крох прошелся шершавым суховатым языком по лицу Грини. Раз, другой. Парень проснулся, в глазах мелькнула радость.

   - Мой хороший! Тебе лучше? Собачка моя! Хороший мой.

   Он гладил Кроха, тот из последних сил лизал хозяина. Собака прощалась.

   Утром Гриня проснулся от злого рычания. Перед ним стоял ощетинившийся Крох. Оскалившись - длинные большие зубы наружу - он рычал на разинувшего рот парня.

   - Кроша! Что ты? - Недоумение, боль, незаслуженная обида, страх за собаку промелькнули в этих словах.

   Крох залаял, потом завыл. Собака отскочила и бросилась в чащу.

   Михаила выбросила из сна. Вой собаки - отчаянный, безнадежный, злой; слезы в глазах Грини, и общее ощущение жути, безысходности сдавили горло. Михаил некоторое время пролежал в палатке боясь пошевелиться, приходя в себя от видения.

   Да, именно так и сработает мой блокатор, - подумал он. - А парень? Обескураженное, со слезами на глазах лицо Грини все еще маячило рядом. Ну а что парень? Опыты на мышках хороши, но ничего не дают в плане высших нервных функций. Для настоящего прорыва крысок мало. Нужно исследовать глубокие эмоции, их генный детерминизм. Собака вполне подойдет.

   А Гриня? Что ж. Поскучает. Возьмет себе нового щенка. Я же не убью Кроха. В отличие от волчков, ему повезет. Можно сказать, я дам псине шанс обрести новую семью. Хотя не знаю. В любом случае, надо двигаться вперед. Этот эксперимент уж точно будет значительнее муравьишек Сергея! А там и нобелевка не за горами.

   С этими мыслями он снова уснул и на лице расплылась довольная улыбка.

   А еще через неделю Михаил исчез.

   Утром он отправился устанавливать новую линию поисковых и следящих датчиков и не вернулся. Связь с ним пропала. Телефон оказался выключен. Информация о пропавшем ученом была передана в ФСБ. Жене звонили несколько раз - руководство института, коллеги Михаила, представители силовых ведомств. Поиски начались сразу же и продолжались восемь дней.

   Опросили всех участников экспедиции. Ничего. Правда, еще пропал один следопыт - молодой парень с собакой. Но все наперебой утверждали, что тот обожал Михаила Львовича, чуть ли не боготворил.

   Нашли первую партию охотников. У всех алиби - они оказались членами местного племени, ушли далеко в лес с шаманом. Какой-то тотем осквернен или что-то типа этого. Силовики не стали разбираться.

   ***

   Жизнь в доме Михаила замерла. Лида целыми днями сидела у телефона, почти ничего не ела, только забывалась на несколько часов беспокойным сном, часто просыпалась от кошмаров, вся в поту и с твердой уверенностью - мужа она больше не увидит.