Чрезвычайная комиссия

Главным обвинением Ужгина против Дощанова было то, что якобы он «все свое внимание, всю энергию товарищей по работе направлял на брачные и калымные споры между казахами, разрешая их на основании шариата и казахского быта. Контрреволюция, поднимавшая голову, очутилась вне поля зрения ревтрибунала…»{24} Однако приведенные нами факты показывают, что Ужгин был не вполне объективен в этом вопросе. Как относился Дощанов к контрреволюции, видно на примере дела барона Шиллинга. Что же касается занятости другими делами, то это было скорее не ошибкой, а бедой не только ревтрибунала Кустанайщины, но и других местностей в то время. В своей книге «История советского суда» М. В. Кожевников пишет, что «революционные трибуналы, созданные как специальные органы борьбы с контрреволюцией и спекуляцией, брали на себя нередко функции общих судов. Некоторые из них, проведя один-другой крупный процесс контрреволюционеров, затем оказывались заваленными мелкими уголовными, а иногда и гражданскими делами…»{25} Чтобы поправить работу революционных трибуналов, Совнарком принял специальный декрет от 17 мая 1918 года. Но, как пишет Кожевников, они «не сразу освободились от дел им не подсудных». Объяснялось такое положение еще и тем, что уже в ноябре-декабре 1917 года на значительной части территории Казахстана старые судебные учреждения были ликвидированы, рассматривать судебные дела было некому. Вот и приходилось эти функции брать на себя ревтрибуналам.

Мы сейчас точно не знаем принимал ли Дощанов при рассмотрении дел какое-либо решение на основе норм шариата. В своей книге «Возникновение и развитие судебной системы Советского Казахстана» М. Сапаргалиев категорически пишет, что «нормами адата и шариата трибуналы вообще не руководствовались»{26}. В то же время он замечает: «Говоря о суде и некоторых мерах наказания, применявшихся судами в 1917—1918 гг., следует указать на одну специфическую особенность Казахстана. Советское правительство не запрещало советским судебным органам применение норм адата и шариата. Правительство учитывало при этом конкретную историческую обстановку, уровень культуры и сознательности народных масс, бытовые особенности и т. д. Коммунистическая партия и Советское правительство не раз обращали внимание партийных организаций и советских органов национальных областей и республик на необходимость учета в организации и деятельности суда и других учреждений особенностей быта, нравов и обычаев отдельных народов, предупреждали местных работников о вредности тенденции механического распространения всех декретов Советского правительства на территории национальных окраин, где население сплошь неграмотно, не было писанных законов и обычное право применялось довольно широко. Обстановка диктовала необходимость считаться с особенностями основных масс народа…»{27}

Думается, это положение снимает обвинение Ужгина. Дощанов остался в памяти народа таким, каким был в действительности: человеком исключительного мужества и отваги, честности и справедливости, настоящей опорой аульной бедноты.

ПЕРЕВОРОТ

После Тургайского съезда Советов Джангильдин выезжал в Москву, где встречался с В. И. Лениным и его соратниками. Руководители партии и правительства одобрили деятельность Алиби Токжановича, оказали помощь в создании национального вооруженного формирования. Из Москвы Джангильдин вернулся в Оренбург в конце мая 1918 года не только Чрезвычайным военным комиссаром Тургайской области, но и Чрезвычайным комиссаром всего Степного (Киргизского) края.

Для того, чтобы лучше руководить борьбой с контрреволюцией, исполком Тургайского областного Совета должен был переехать в Кустанай{28}. Так стоял вопрос на повестке дня исполкома вскоре после возвращения Джангильдина из Москвы. Действительно Оренбург оказался отрезанным от крупных населенных пунктов Кустанайщины. Нужно было поэтому срочно что-то предпринимать.

Кустанай являлся самым большим из уездных городов. Он служил своеобразным торговым пунктом края. Кустанайский уезд славился своей плодородной землей. Здесь накапливались те излишки хлеба, за счет которых кормилось население области. Добывали в Кустанайском уезде и золото. Местное население знало о залежах каменного угля, железа, асбеста и других полезных ископаемых.