Чрезвычайные обстоятельства

Тишина была для Абдулова хуже стрельбы – ничего доброго в ней нет. Он огорченно откинулся назад, спиной, лопатками уперся в жесткие прохладные ребра – вертолет был для прочности специально укреплен, подумал о том, что тишь – к большой войне. И тогда польется рабоче-крестьянская кровушка рекой, Абдулов поиграл желваками, на скулах у него проступили светлые пятна – ничего изменить в этом мире новый ротный не мог. И старый ротный не мог, хотя война для него кончилась.

Он вспомнил, что Дадыкин рассказывал, как зашел в штаб к подполковнику… фамилии его Абдулов не помнил, на фамилии у него память вообще была дырявой, он записывал их в блокнотик, ругал себя, когда забывал, злился, – но внешность его помнил хорошо: седой, высокий, похожий на Чарли Чаплина, но в отличие от Чаплина очень серьезный, – и поинтересовался у подполковника, куда делись мешки с белым порошком? Подполковник повел себя по меньшей мере странно, смятым подрагивающим голосом он объяснил Дадыкину… в общем, ничего он не объяснил! Дадыкин заподозрил неладное, но разобраться не успел – пришел приказ о переводе на новое место. «Надо бы зайти к этому подполковнику, – подумал Абдулов, заранее наполняясь неприязнью к нему: уж не подгреб ли товарищ воинскую добычу под себя? – зайти да выяснить: а вдруг? «Если друг оказался вдруг…» И такое бывает».

«Обязательно зайду. Как фамилия этого подполковника?» Абдулов с треском раздернул карман, достал небольшую книжицу в смятой обложке. Полистал.

– Та-ак… та-ак, – Абдулов долго не мог найти нужную страницу, подумал, а не стер ли кто фамилию подполковника? Но кто? Абдулов выругался: – Что за чертовщина! Та-ак! – снова перелистал странички записной книжки. Фамилии не было. Абдулов начал злиться – не может быть, чтобы он не записал! Или все-таки кто-то стер?

Колдовство какое-то! Маленькие глаза его жестко сжались, посветлели: с этим подполковником не соскучишься. Может, он действительно колдун? Нечистая сила?

В следующую минуту Абдулов нашел запись с фамилией «Скляренко», лицо его сделалось растерянным – ей-богу какая-то чертовщина: запись сделана совсем не в том месте, где он ее оставлял, не его рукой и не его ручкой! Такого быть не может! Но как же не может?

Подполковник Скляренко скучал без дела – ему было велено лечь на дно, затихнуть, свернуться ежиком и выставить колючки, на основной его работе заданий никаких не было, и подполковник разгадывал кроссворды.

– Река из пяти букв в европейской части СССР? Волга! По горизонтали – город в Средней Азии из девяти букв? Самарканд! Следом еще по горизонтали – Маршал Советского Союза, Герой Великой Отечественной войны? Пять букв. Жуков! – Скляренко нравилась эта работа, нравилось угадывать. Угадывал он безошибочно – кроссворд был для детей.

Когда у лейтенанта Драгунцева спросили, чем занимается его шеф, он небрежно ответил:

– Рисует нолики на бумаге. До обеда в одну сторону, слева направо, после обеда в другую.

– Хорошая работа! – дружно заявили сослуживцы.

Оторвавшись от кроссворда, Скляренко обнаружил стоящего в дверном проеме старшего лейтенанта с темным печеным лицом и бледными, будто бы специально осветленными, скулами, в выгоревшей до белизны форме. Был старший лейтенант кривоног, длиннорук, цепок, вооружен – из-за плеча у него выгладывал ствол автомата, был виден также край солдатского вещмешка с просевшим под тяжестью дном. Лицом старший лейтенант напоминал кого-то очень знакомого. «Все они здесь на одно лицо и одинаково кривоноги, – неприязненно подумал подполковник, – все неопределенного возраста и одинаково злы, хамоваты и опасны. И в сидоре у него не консервные банки, а автоматные рожки», – определил Скляренко, улыбнулся Абдулову скупо, располагающе, будто старому знакомому:

– Мы с вами где-то знакомились?

– Так точно! – ответил Абдулов.

– Напомните, где?

Абдулов напомнил. Услышав название кишлака, Скляренко быстро отвернулся к окну, поймал глазами желтоватую расплывающуюся точку орла, парящего над городом. Абдулов это засек, расценил однозначно и добавил:

– Я теперь ротным стал. Вместо отправленного в Союз Дадыкина.

– Поздравляю! – сухо произнес подполковник. – Ну-с, с чем пожаловали? Излагайте! – Он уже знал, что у него спросит пришедший, снова улыбнулся: – Напомните вашу фамилию!

– Старший лейтенант Абдулов! – Хорошо, что Скляренко не видел его глаз – маленькие, жгучие, они почти целиком прикрылись веками, будто защитными шторками; на дне их жило все – и ярость, и насмешка, и злость; характер у нового ротного был совсем иным, чем у старого.

Абдулов объяснил с чем пожаловал, Скляренко глаз не видел, но засек другое – от гостя исходили странные горячие токи, вызывающие беспокойство, ощущение опасности, перед глазами словно бы зажегся красный предупреждающий свет, и Скляренко, беря себя в руки, спокойно произнес:

– По-моему, я это уже объяснял вашему предшественнику…

– Капитану Дадыкину?

– Наверное. Фамилии его я не помню.