Чтение мыслей. Как книги меняют сознание

Все это происходило на просторах снов Амины, будто в них вмешивалась деятельность другого отдела мозга, который иногда даже одерживал верх и предопределял их дальнейшее развитие. Амина и раньше видела сны о камнях. Подобные сны всегда были вызваны чтением сложных, плотных текстов, например работ Левинаса и Лакана. Однако на этот раз все обстояло иначе, так как книга Донны Харауэй «Оставаясь со смутой», которую она начала вчера читать, была не особенно сложной. Ее смысл ускользал от Амины на совершенно ином уровне. Для Лары, Алекс и Фатуш эта книга была крайне важна, но Амина ею не прониклась. Речь шла о научной фантастике и новом виде сторителлинга, который каким-то образом мог пригодиться при решении любых проблем. Донна Харауэй испробовала технику на себе и делилась с читателем короткими рассказами об ученых и мыслителях, которым, например, удавалось выяснить что-то о симбиозе акаций и муравьев. Амина прежде не знала о подобном симбиозе, но ей это никогда и не было интересно. При чтении она не могла отделаться от мысли: «Но это же и так понятно! Да, во всем одно зависит от другого. Да, биологические процессы различных живых организмов постоянно оказывают друг на друга положительное и негативное воздействие. Да, все живые существа проникают на стыке в другие формы жизни, безусловно!» Донна Харауэй делает вид, будто ее идеи способны произвести революцию в человеческом мышлении, однако Амина так и не смогла понять, что нового в ее идеях. Восхищение, с которым пишет Харауэй, показалось Амине пошлым. Однако, возможно, зная о взаимопроникновении всего живого, Амина не уделяла этому должного внимания. Вместе с Харауэй она могла бы чаще присматриваться к копошению живых организмов, и это было бы действительно неплохо, так как они пребывают в постоянном движении. Вероятно, трудности с чтением этой книги связаны с более глубокими причинами. У Амины складывалось впечатление, что идеи, заложенные в тексте, не соответствовали ее образу мыслей. Она словно не могла уловить нечто важное — ключевой посыл произведения, очевидный для ее друзей. Возможно, «Оставаясь со смутой» не актуальна для Амины. Вчера ей не удалось найти ответ на вопрос, так ли это.

* * *

Амина лежит с закрытыми глазами в теплой кровати и вспоминает сны о камнях. Она уверена, что взаимодействие с ними олицетворяет попытку понять смысл книги Харауэй. Амина не имеет ни малейшего представления о том, как ее мозг преобразует идеи из текстов в каменные блоки и темные ледники, с чем соотносятся кубы, углы и сгущения, которые она вспоминает, или почему все связано с грязно-серыми тонами и холодом камня. Это не подходит Харауэй, о которой следует думать, скорее, в контексте кишащих микробов или шелестящих на ветру камышей. Но мозг Амины привык оперировать такими понятиями, как вес, пространство, сгущение, лакуна и масса. Еще удивительнее и таинственнее то, что раньше ему всегда удавалось связать перестановки фигур из камня с текстами. И если Амина не заблуждается, то при повторном прочтении текст Харауэй уже не будет казаться ей таким непонятным, как это было с текстами Левинаса и Лакана. Более того, не исключено, что через неделю Амина уже не сможет объяснить, что в этом тексте от нее ускользало. Она поднимает с пола футболку, накрывает ею глаза и снова засыпает.

* * *

Два дня спустя Амина вновь принимается за чтение «Оставаясь со смутой». Звучание текста не отличается от того, каким она его запомнила.

Хтулуцен — простое слово. Это сочетание двух греческих корней (khthon и kainos), из которого возникает имя своего рода времени-места, в котором мы учимся оставаться со смутой жизни и смерти в режиме способности-к-ответу (response-ability) на поврежденной Земле. Kainos — значит «сейчас», время начала, время свежести, время для продолжения. Ничто в kainos не может означать привычное для нас прошлое, настоящее или будущее. Во времени начала нет ничего, что настаивает на стирании того, что было прежде, или, напротив, стирания того, что придет потом. Kainos может быть полно наследий, воспоминаний и полно пришествий, ростков того, что еще только может быть. Я слышу kainos в смысле плотного, длящегося и продолжающегося присутствия, чьи гифы пронизывают самые разные темпоральности и материальности.