Чтение мыслей. Как книги меняют сознание

Низкие облака медленно проплывают над Клаусом. Ветер играет с его волосами. Клаус читает эту книгу уже в пятый раз. Мелодия основательных, слегка старомодных слов Зебальда ему хорошо знакома. Предложения струятся. Кроющаяся в них боль бесконечна и в то же время преподносится автором умеренно. Пепельно-серое одиночество Аустерлица совпадает с пепельно-серым одиночеством Клауса. С регулярной периодичностью наступает смерть. Экзистенциональное одиночество неизбежно. Безразлично пожав плечами, оно определяет все происходящее. В тексте чувственное восприятие оказывает воздействие на разум, а разум — на чувственное восприятие. Так оба колеблются в виде тонких пересечений и интерференций, увлекая Клауса за собой. Текст уносит его туда, где есть только он сам. Позволяет ему на какое-то время оказаться наедине с самим собой. Клаус покачивается в ритме текста там, в глубине души, в потайном, лишенном света месте внутри себя, куда никому просто так не попасть.

* * *

Ночью Клаусу не удается сразу уснуть. Его девушка мирно спит рядом. Клаус думает о сестре. Несколько недель назад он беседовал с Зильке о том, правомерно ли проводить различие между философией и литературой, и рассказал ей, что, читая Зебальда, узнал о людях не меньше, чем от Мелани Кляйн, Дональда Винникотта и Фредрика Джеймисона. После этого разговора Зильке решила познакомиться с творчеством Зебальда. При следующей встрече с Клаусом она косо на него посмотрела и сказала: конечно, прекрасно, что ему так близок пронизанный печалью текст, однако кому-то это может показаться пугающим. Затем они рассмеялись. Клаус все понял — так ему тогда казалось. Однако, размышляя об этом сейчас, он не имеет ни малейшего понятия о том, что имела в виду Зильке.

В долгу у Деррида

На протяжении всего лета Итан читает «О грамматологии» Жака Деррида. Читает в поезде, в саду у родителей, на берегу Балтийского моря и уже у себя дома в Берлине, на балконе. Он просматривает абзац за абзацем и подмечает интересные места, например:

Но восполнение восполняет (supplement supplee), т. е. добавляется лишь как замена. Оно вторгается, занимая чужое место; если оно и наполняет нечто, то это нечто — пустота. Оно способно представлять или изображать нечто лишь потому, что наличие изначально отсутствует. Будучи подменой (suppleant), восполнение оказывается заместителем, подчиненным, местоблюстителем (qui tient lieu). Будучи заменой (substitut), оно не может просто добавиться к чему-то позитивно наличному как выпуклый отпечаток на поверхности: его место в структуре отмечено знаком пустоты. Ничто и нигде не может самонаполниться: самоосуществление требует знака, передачи полномочий. Знак всегда выступает как восполнение самой вещи^[35].

Отрывок ему нравится, и он какое-то время размышляет над ним. Итан часто догадывается, к чему клонит Деррида. Однако в целом смысл текста от него ускользает. Это вечное недопонимание заставляет его нервничать. Тем не менее летом он все же решается прочесть работу Деррида, не останавливаясь на сложных местах по нескольку раз.

* * *

Через несколько месяцев пасмурным декабрьским вечером по дороге домой Итан замечает, что его мышление в последние время словно заторможено. Оно стало тяжеловесным, в нем нет живости ума — примерно с начала нового семестра, когда Итан перестал читать «О грамматологии». Он размышляет, может ли это быть взаимосвязано. Стараясь то и дело менять направление движения под мелким дождем, он приходит к следующему выводу: должно быть, летом между ним и книгой Деррида возникла некая химическая связь. Итан чувствовал это тогда: живые элементы его мышления образовывали взаимосвязь с идеями текста. Нечто внутри него реагировало на частично понятый текст. Тогда он воспринимал эти связи как временные, хотя бы по той причине, что на самом деле не понял до конца мысль автора. Однако теперь он осознал, что связи до сих пор не распались. Вместо того чтобы осесть в голове и зреть там, они подверглись брожению.