Глава, яже Агнца Божия проповедавшая, плотию явльшагося, и всем покаяния спасенныя пути Божественными заповедьми известившая, яже прежде Иродово законопреступление обличившая и сего ради отсечена от телесе, и на время подъемшая сокровение, якоже светоявленное нам возсия солнце, покайтеся — вопиющая — и ко Христу ныне предложитеся во умилении душевнем, подающему миру велию милость.
«Голова, которая проповедала Агнца Божия, пришедшего во плоти, и возвестила всем путь спасения в покаянии по Божественным заповедям, которая обличила преступление Ирода и за это была отсечена от тела, — на время сокрытая в земле, ныне воссияла, как светозарное солнце, взывая: покайтесь и с умиленной душой обратитесь ко Христу, подающему миру богатую милость».
Пляса ученица вселукаваго диавола и главу твою, Предтече, мзду взят. О, пира, исполнена ковей! Лучше бе не клятися, Ироде беззаконне, лжи внуче. Аще ли же и клялся еси, но не о добре клялся: лучше бе солгавшу жизнь получити, неже истинствовашу главу Предтечеву усекнути. Но мы Крестителя, яко в рожденных женами больша, достойно чтуще, ублажаем.
«Плясала ученица вселукавого диавола и голову твою, Предтеча, взяла в награду. О, кровавый пир! Лучше бы тебе не клясться, беззаконный Ирод, сын лжи! Если же и поклялся, но не о добром деле, лучше тебе было солгать и получить жизнь, чем, исполнив клятву, отсечь голову Предтечи. Но мы величаем и по достоинству почитаем Крестителя, большего всех, рожденных женщинами».
Обед был у царя или, правильнее говоря, у тирана, в день рождения Ирода, скверной лисицы, хитрого зверя, запятнанного кровью. Когда пир начался и все собрались, чтобы выпить вина, является на пир танцовщица; постыдное зрелище и негодное, жалкое, если бы она даже выступала в театре и на сцене, не говоря уже о царском пире. Хочешь ты знать, насколько постыдно было зрелище на этом пиру? Танцовщица — из царского рода, дочь Иродиады: род царский — и поведение танцовщицы! Это та самая Иродиада, которая не удержала себя в границах природы, которая была в замужестве за Филиппом, а жила вместе с Иродом.
Загадка — то, что я говорю, но конец необузданности обыкновенно приводит к разрешению загадок. И Ирод, оставив память о брате и весь сделавшись рабом невоздержания, был хотя и царем иудеев, но больше был царем удовольствий. Может быть, так и должно было быть: каковы подданные, таковы и правители.