Что будет дальше?

Эти слова были исполнены какого-то непонятного Адриану черного юмора. По крайней мере, выслушав водителя, все сидевшие в кузове морпехи засмеялись. Вот только получилось это у них как-то невесело.

Адриан огляделся. Рядом с ним в пассажирском отсеке сидели несколько бойцов с оружием на изготовку. Отсмеявшись, они в знак согласия с высказанной водителем мыслью покивали, а один еще и добавил: «Какого хрена мы сюда поперлись? Видели же, что лучше места для засады не придумаешь». В полумраке набитого людьми кузова лица этого человека было не разглядеть, но в его голосе Адриан услышал не только озлобленность, но и какую-то обреченность, готовность вновь пережить то, что должно было вот-вот случиться. Затем в разговор вступил пулеметчик, заглянувший внутрь кузова из люка в крыше, где он сидел, высунувшись по пояс. Парню было не больше двадцати-двадцати одного года. Его глаза закрывали большие мотоциклетные очки; остальная часть лица была покрыта толстым слоем пыли и грязи. Он разомкнул губы и, сверкнув зубами, прокричал, стараясь перекрыть рев двигателя: «Не нужно было сюда ехать. Вообще не нужно». Он явно обращался непосредственно к Адриану и старался избегать в присутствии пожилого человека крепких выражений. «И зачем нас погнали на это дурацкое задание? С первой мили все было понятно». В этот момент сидевший на переднем пассажирском сиденье чернокожий лейтенант, с суровым лицом и холодным взглядом профессионального военного, отложил микрофон рации и, обернувшись, посмотрел на своих подчиненных.

— А ну, прекратить нытье! — скомандовал он. — Обрадовались, понимаешь ли. Увидели нового человека — и давай вешать ему лапшу на уши. Не всех нас сегодня накрыло. Ты, Мастерс, и ты, Митчелл, — вы вообще везунчики. Выберетесь из этой передряги с парой царапин да с расквашенными носами. Ты, Симмс, считай, тебе тоже свезло: хреново, конечно, без ног остаться, но ты, по крайней мере, будешь жить. Тебя отправят в госпиталь, а потом… потом ты полетишь домой на большой железной птице. Ну а все остальные — мы дорого продадим свою жизнь. Я успею вызвать по рации огневую поддержку с воздуха, но еще до того, как этих уродов в тюрбанах накроет ракетами и бомбами, мы и сами их хренову тучу в капусту покрошим. Так что не хрен на судьбу жаловаться.

Неожиданно лицо лейтенанта смягчилось, на губах появилось что-то вроде улыбки, и, подмигнув одному из солдат, он, ткнув пальцем в Томми, сказал:

— А благодаря этому парню с телевидения ваши задницы, ребята, прославятся на весь мир. Верно я говорю, Томми?

Томми улыбнулся в ответ и сказал:

— Сделаем в лучшем виде, лейтенант. Картинка будет — закачаешься.

Один из морпехов наклонился к Томми, хлопнул его рукой по колену и прокричал:

— Давай, журналист, твою мать, не подведи! Сделай нас звездами Интернета!

Адриан повернулся чуть боком и попытался рассмотреть в узкое окно бойницы пейзаж, проносящийся за окном «хаммера». Вдоль дороги тянулись глинобитные дома, многие из которых были сожжены или разрушены огнем крупнокалиберного оружия. Поваленные пальмы лежали вдоль обочины. Проезжавшей бронетехникой в придорожную канаву были сброшены черные кузовы сгоревших дотла машин. В какой-то момент «хаммер» вильнул и объехал огромную груду развороченного взрывом и обгоревшего металла: прямое попадание ракеты, детонация боеприпасов и последующий пожар изменили силуэт танка практически до неузнаваемости. Из водительского люка свисало к земле обгоревшее тело механика, который так и не смог выбраться из огня. Кто-то из морпехов, сидевших рядом с Адрианом, процедил сквозь зубы: «С авиацией шутки плохи. Против самолетов на танке не попрешь».

«Хаммер» несся вперед по истерзанной взрывами дороге, а Томми, наклонившись к самому ветровому стеклу, продолжал снимать. Большую профессиональную камеру «Sony» он прижимал к плечу как свое единственное оружие. Что он видел в крохотном зрачке визира — оставалось только догадываться: мир вокруг был затянут пеленой пыли и дыма. У Адриана першило в горле, он закашлялся. Не отрываясь от камеры, Томми сказал:

— Да, отец, тут не курорт, особенно с непривычки. Ничего, скоро освоишься. И потом, это ведь просто пыль, остатки кордита из снарядов, ну, нефть где-то в скважинах горит… Это все ерунда. Вот когда наткнешься на пролежавшие пару дней под палящим солнцем трупы, вот тогда тебя и начинает по-настоящему наизнанку выворачивать.

Томми опустил камеру и, помолчав, вновь обратился к отцу: