Что будет, то будет

Профессор Бинс, казалось, вовсе не заметил, что начался новый триместр. Его лекции всегда прерывались со звонком, даже если это была середина фразы, и, явившись из доски перед студентами в этот раз, Бинс начал очередную лекцию со слов «…именно по этой причине», заставив всех лихорадочно вспоминать, что же имелось в виду. Но Северуса этот урок даже порадовал. Он настолько тщательно пытался сосредоточиться на словах Бинса (а без этого лекции понять было невозможно), что у него уже не оставалось ни времени, ни сил думать о посторонних вещах, а именно это сейчас ему и было нужно.

Когда они с Обри, изрядно замотанные двухчасовой историей магии, шли на нумерологию (они были единственными слизеринцами, кто посещал этот предмет), Северус не выдержал и поинтересовался:

— Скажи, Обри… Это правда, что тебе нравится Вектор?

Обри даже сбился с шага.

— А тебе какое дело?

— Я просто хочу понять, — сказал Северус. — Она старше тебя лет на десять, к тому же профессор… Что ты вообще в ней нашел? Или это из‑за того, что у нас мало девчонок?

— При чем тут девчонки, это совсем другое! — вспыхнул Обри. — А, что толку тебе говорить, ты все равно ничего не поймешь… Ты только об уроках и думаешь, и ни за что не сможешь осознать всю трагедию неразделенной любви!

Северус едва не фыркнул над его пафосным тоном, но сдержался. Они с Обри поднялись по лестнице и завернули за угол, и до кабинета нумерологии было уже недалеко.

— А что бы ты стал делать, если бы… если бы она все‑таки обратила на тебя внимание? — вдруг спросил Северус и тут же поспешил уточнить: — Мне просто интересно. Так что же?

— Снейп, ты что, совсем офонарел?

— Вовсе нет, — возразил Северус. — Мне стало интересно, вот я и спросил. Но по твоему ответу я понял, что ты об этом даже не задумывался.

— Да потому что этого быть не может! И отцепись ты от меня, наконец! — не выдержал Обри.

— Пожалуйста, как скажешь, — хмыкнул Северус. Он был разочарован — хотя что он ожидал от этого разговора?

У самых дверей они встретились с Лили Эванс, подошедшей с другой стороны (ее ладонь была перебинтована), и одновременно вошли в кабинет.

***

Северус сжался в комочек под одеялом. Глаза сонно смыкались, но голова гудела от переполнявших ее мыслей и эмоций.

Первый учебный день показался Северусу очень длинным, и он невероятно устал. Но это еще были сущие пустяки. Ведь завтра… завтра будет защита от темных искусств, урок у Лэнса…

Он так переживает из‑за обычного урока. А что же ему делать в пятницу? У них с Лэнсом, по идее, должно было состояться очередное занятие — его ведь никто не отменял. И если он действительно хочет восстановить отношения, то разумно было бы пойти. Но с другой стороны, после всего того, что Северус узнал… да еще и занятие не по чему‑нибудь, а по легилименции… Теперь держать мысленный барьер перед Лэнсом казалось невероятно сложно, куда сложнее, чем раньше. Очистить сознание? Задайте что‑нибудь полегче! Северус раздраженно принялся грызть ноготь, пытаясь хоть как‑нибудь отвлечься. В самом деле, вдруг Лэнс узнает все, что он про него думает?..

Северус вздрогнул, но тут же у него возникла другая мысль: а что, собственно говоря, он думает про Лэнса?

Северус даже открыл глаза, пораженный тем, что не может дать ответа сразу на такой логичный и простой вопрос. Что он думает про Лэнса? Что он… чувствует к нему?

«Да не знаю я! Что тут вообще можно чувствовать?!»

Он вновь закрыл глаза и попытался расслабиться.

— Уходишь от ответа, Северус? — услышал он совсем рядом знакомый голос, но почему‑то лишь слегка удивился.

«Люмос», — подумал он, присев на кровати, и комната озарилась слабым светом, хотя палочка по–прежнему лежала у него под подушкой. Северус вздрогнул: на него внимательно смотрел Лэнс, который сидел на полу, прислонившись боком к кровати Северуса и положив на нее руку ладонью вниз. У Северуса екнуло сердце.

— У вас что, вошло в привычку сидеть по ночам в моей комнате? — поинтересовался он.

Лэнс улыбнулся, затем перевернул ладонь, и на ней засветился маленький туманный шарик, который в ту же секунду замерцал золотистыми точками.

«Можно и так сказать, Северус».

Шарик оторвался, поднялся над кроватью и рассыпался на множество искр. Северус в замешательстве уставился на Лэнса.

«А что вы вообще здесь делаете, профессор?!»

Лэнс придвинулся ближе и положил ладонь на руку Северуса.

— Странно все‑таки, что ты до сих пор не знаешь, как ко мне относишься, — мягко сказал он. Его зеленоватые глаза сияли в полумраке, и в них разливалось какое‑то сверхъестественное спокойствие. Но в то же время… — Учитывая твой аналитический склад ума, Северус, — продолжил он, — я был уверен, что ты задашься этим вопросом сразу же, как узнаешь о моих чувствах к тебе. За эти дни ты уже наверняка получил бы ответ. Тем не менее, я вижу, что ответа у тебя нет — может быть, потому, что ты боишься его узнать?

Глаза Лэнса сверкнули, и он совсем по–мальчишески улыбнулся — как тогда, когда вошел в класс защиты первый раз.

«Да, боюсь».