— Это насчет завтрашнего дня, — сказал Лэнс и замолчал. Окончание фразы повисло в воздухе, но Северус не мог себя заставить посмотреть профессору в глаза и понять, что же конкретно тот имеет в виду. Завтра пятница… Неужели занятия легилименцией?
— Я уже дал понять вам, сэр, что не могу посещать наши занятия, — выдавил Северус, немного раздосадованный из‑за необходимости объяснять еще раз такие, в общем‑то, очевидные вещи.
— При чем тут занятия? — удивился Лэнс. — Я вовсе не об этом. Завтра у тебя день рождения.
Северус прикинул в уме, какое сегодня число. И верно. Завтра ему исполнится шестнадцать лет.
— А вы откуда знаете, сэр? — не выдержав, спросил он.
Лэнс стоял за преподавательским столом, держа обе руки на своем портфеле, и в неярком свете зимнего утра казался немного старше, чем обычно. В ответ на взгляд Северуса он улыбнулся краешком рта и сказал:
— Я же все‑таки имею доступ к личным делам учеников.
Северусу отчего‑то представилась картина, как профессор Лэнс вечерами заходит в учительскую, достает из шкафа тонкую папку, раскрывает и вчитывается в одни и те же сухие казенные фразы. Он кашлянул.
— Так что насчет моего дня рождения?
Лэнс убрал руки с портфеля и немного нерешительно посмотрел на Северуса.
— Если хочешь, — начал он, осторожно подбирая слова, — после уроков можешь зайти. Просто посидим, чай попьем…
— Зачем? — спросил Северус, подняв бровь. — Я вообще не собирался отмечать свой день рождения, профессор. Если бы вы не напомнили, может, я и забыл бы об этой дате.
— Может быть, — согласился Лэнс. — Но, тем не менее, имей в виду мое приглашение. Если захочешь, приходи, Северус. Я ни в коем случае не хочу навязываться…
«…но мне очень хотелось бы восстановить те отношения, что между нами были».
Северусу очень трудно было сейчас говорить с профессором, но восстановить отношения он и сам хотел. Он понимал, что если будет избегать Лэнса, то ничего этим не добьется. Тем не менее, принять решение для него было задачей почти непосильной. Его мучили сомнения: возможно ли вообще то, к чему они стремятся? Может быть, это утрачено навсегда?
— Я подумаю, профессор, — наконец сказал Северус. — Ладно, я пойду, а то у меня еще заклинания впереди.
— Конечно.
В класс уже начали подтягиваться второкурсники Рэйвенкло и Хаффлпаффа. Лэнс поставил портфель на пол и сел на свое место. Северус выскользнул за дверь и пошел на заклинания. Вот–вот должен был прозвенеть звонок, но беспокоило его не это. Флитвик за опоздание вряд ли рассердится, а вот как правильно вести себя с Лэнсом, он так и не мог понять.
***
Оставшаяся часть учебного дня пролетела быстро. Даже слишком быстро — Северус так ничего и не смог решить. По–правде говоря, ему не хотелось об этом думать, уж слишком сложной была проблема. Он с тревогой отметил это про себя, ибо раньше с ним такого не случалось — сколь бы трудной ни была задача, он всегда без колебаний приступал к ней, чтобы разложить на составные части, рассмотреть в разных ракурсах и затем, взвесив все pro и contra, прийти к искомому решению. Теперь… Нет, уж лучше пусть все как‑нибудь образуется без его участия. В конце концов, у него есть еще время, чтобы все обдумать. В крайнем случае, решение можно будет принять в последний момент. Впрочем, идея была не самая лучшая — Северус знал по себе, что в критических ситуациях, в условиях эмоционального всплеска и недостатка времени ему куда труднее принять верное решение.
Тем не менее, закончив делать домашнее задание, он вернулся к себе и лег спать, не забыв перед этим очистить свой разум, что он проделывал уже автоматически.
Глава 21. Неожиданная новость
Утром поднялся холодный, резкий ветер. Еще по дороге в теплицы Северус почувствовал, как у него немеют руки. К концу сдвоенной травологии его пальцы совсем одеревенели от холода, а лицо, наверное, приобрело какой‑нибудь фиолетовый оттенок.
— Не могу больше! — хныкала Миранда, а Аннабелла дышала на свои пальцы, зябко кутаясь в мантию.
— Да прекрати ты, и без тебя тошно, — бросил, поеживаясь, Стеббинс. Миранда замолчала, но губы у нее задрожали.
На соседнем ряду Фредерик Трувер, рассыпая драконий навоз на грядки с нарциссами–гуделками, развлекал Ариадну Эйр неуклюжими шуточками. Уилфред Нортон достал из кармана своей мантии плоскую бутылочку и протянул ее однокурсникам, сопроводив словами:
— Перцовое зелье.
Рэйвенкловцы, поблагодарив его, по очереди отхлебнули из горлышка, и через минуту выглядели уже значительно веселее, несмотря на дым, валивший из ушей (а может, и благодаря ему).
Слизеринцы мрачно переглянулись.
— Смотрите, — прошипел Дерн. — У них же на лбу написано: «Ну и кто здесь теперь самый умный?»
— Угу, — проворчал Стеббинс, утративший свое обычное расположение духа.
В этот момент от группы рэйвенкловцев отошел О’Брайан и направился к слизеринцам.
— Возьмите, — сказал он, протянув эту самую бутылочку.
— Спасибо, не надо, — просипел Дерн. — Нам совсем не холодно.
Все, кроме Миранды, которая вдруг схватилась за горло, дружно закивали.
О’Брайан пожал плечами и отошел.