Что было – то прошло

Лука рассказывает мне, как через пару месяцев после того, как он успешно закрыл дело, Шифт уничтожил все солнечные батареи на земле, вместо этого решив бурить добычу нефти. Был выпущен пресс-релиз об обнаружении скопления нефтяных месторождений по всей земле, которая оказалась недалеко от небольшого городка на болоте. Новость превратилась в нечто большее всего через несколько недель после первого объявления: о катастрофическом разливе нефти. Чувство вины все еще давит на его разум, сокрушая заботливого человека, которого я уважаю, под его каменной внешностью.

Но я отказываюсь позволить ему взять на себя вину за досадную ошибку. Я чувствую, что старая часть меня отшатнется от признания, но я сижу рядом с ним, не двигаясь, наши руки все еще сцеплены.

— Ты не сделал ничего плохого, Лука.

— Но я это сделал, — говорит он. — Я сыграл роль в трагическом исходе.

— Нет . Ты делал свою работу, и это не имело никакого отношения к разливу. Ты не мог предсказать, что Shift будет бурить землю или неправильно управлять своей техникой. Лука, то, что произошло, ужасно, но существует причина, по которой ORO существует, чтобы помогать в таких ситуациях.

— Когда я устроился на работу, то почувствовал себя самозванцем, — говорит он.

— Это самое далекое от истины. Ты заботлив, трудолюбив и щедр. Ты неустанно стремился к тому, чтобы никто в ORO не лишился средств к существованию. И подумать только, я считала тебя просто бессердечным костюмом, — пытаюсь я пошутить.

— Был, Эйвери.

Мои пальцы тянутся к точеной линии его челюсти, нежно поглаживая ее.

— Нет, ты не был, Лука. Я была не права, осуждая тебя за то, чего не понимала. И ты ошибаешься, что позволяешь этому тяготить твою совесть. Прости себя и признай, как много ты сделал, чтобы загладить то, чего ты даже не причинял.

Взгляд Луки растворяется в моем. — Все , что мы сделали, Эйвери. Ты и я, и наши команды. Я не смог бы сделать все сам.

Я рассыпаюсь в объятиях интимного признания, и Лука притягивает меня в свои объятия, усаживая мое тело к себе на колени. Это знание лишает меня дара речи, даже больше, чем когда мы сидели здесь в собственной тишине. Но что-то более важное меня ошеломляет: мое усиленное восхищение мужчиной рядом со мной.

Человек, который позволял мне делать предположения о нем и доказал, что я ошибаюсь.

Последние несколько месяцев я боролась с тем, кем я должна была быть и кем я постепенно начала становиться. Я и не подозревала, что Лука шел по той же неровной тропинке, затерянный где-то в мире, ожидая, что кто-нибудь прогуляется рядом с ним.

— Послушай, Эйвери, мне так жаль. Я должен был позвонить тебе, когда узнал о Джоанне.

Голос у него грубый и отчаянный.

Я смотрю на него, вытирая слезы со щек. Теперь нас разделяют только дюймы.

— Если это, то мы… — я колеблюсь. — Мне нужно, чтобы ты пообещал мне, что не исчезнешь с лица земли, когда жизнь снова сплетется воедино. Меня не может бросить тот, кто так важен для меня.

Разочарование от затворничества моей матери слишком знакомо, и я отказываюсь позволить Луке, который вдыхал новое дыхание в мои легкие, оставить меня в удушающих узах смятения, когда я нуждаюсь в нем больше всего.

— Я буду рядом с тобой через все это, Эйвери, — говорит он. — Обещаю.

Я спрыгиваю с поверхности своего сердца и свободно падаю, чтобы поверить ему. Я наслаждаюсь реальностью того, как Лука Наварро барабанит по моей коже, и когда я падаю в пучину, я наконец чувствую себя в безопасности .

— Я никогда не говорила тебе, почему я хотела работать в сфере охраны природы, — говорю я. — Не только мое уважение к работе Джоанны, но и настоящая причина.

Причина, с которой я недавно смирилась.

Лука смотрит на меня так, словно мои слова будут самыми важными из тех, что он когда-либо слышал. Я собираю в себе разрозненные нити воспоминаний.

— Я выросла в лесу, мое маленькое прекрасное существование было наполнено только моим папой, мамой и мной. — Я делаю успокаивающий вдох, смакуя правду, о которой так долго не говорила. — Мой папа был моим лучшим другом, одним из самых невероятных людей, которые ходили по земле.

— Как только я стала достаточно большой, чтобы держать свой собственный знак протеста, папа водил меня на все экологические встречи на северо-востоке, пока у меня не появилась возможность увидеть его кумира, Джоанну Бенбарт, возглавляющую толпу в Нью-Йорке. Она привлекала всеобщее внимание, врываясь в растерянных и подавленных людей, стоящих в группе, и стягивая нас в единое сообщество для улучшения мира.

— По дороге домой улыбка отца была самой широкой, которую я когда-либо видела, когда он сказал мне, что я буду голосом следующего поколения. Его амбициозная Эйвери станет такой же активисткой, как Джоанна. — Мои слезы рассеиваются, когда меня охватывает освобождение от того, что я делюсь этим с Лукой. — И я посвятила каждую унцию своего существа этой мечте. Готовлюсь к полной поездке в UNC по экологическим исследованиям, работе в природоохранной некоммерческой организации, а затем к моей магистерской программе Лиги плюща.