Что делала Кейти

Когда порядок был восстановлен и школьницы расселись по местам, миссис Найт произнесла короткую речь. Она сказала, что впервые в жизни испытала такое потрясение. Она полагала, что ее питомицы будут вести себя как леди в ее отсутствие. Мысль о том, что недостойное поведение школьниц испугало и привело в ужас проходивших мимо людей, глубоко ранила ее душу. Они подали отвратительный пример соседям — она имеет в виду конкурирующую школу. Мисс Миллер только что прислала маленькую девочку выразить соболезнование и спросить, не покалечился ли кто-нибудь и не может ли она в этом случае чем-нибудь помочь. Это еще усилило ее, миссис Найт, душевную боль. Она надеется, что виновные сожалеют о содеянном и стыдятся. Уроки будут продолжены, как всегда. Конечно, виновные будут наказаны за их проступок, но она еще не решила, как именно. Она хочет, чтобы эти девочки хорошенько подумали, и если кто-то чувствует, что виноват больше других, пусть встанет и признается.

Сердце Кейти бешено забилось, но она смело встала: «Я придумала эту игру, и я была “Отцом-океаном”», — призналась она удивленной миссис Найт, которая с минуту пристально смотрела на нее, а затем произнесла серьезно: «Хорошо, Кейти, садись», что Кейти и сделала, чувствуя себя еще более пристыженной, но вместе с тем испытывая и некоторое облегчение. Это была спасительная сила правды, которая помогает тем, кто находит в себе мужество быть правдивым под гнетом самых больших невзгод. Кейти впервые поняла это.

Занятия тянулись долго и мучительно. Миссис Найт ни разу не улыбнулась. Кейти после всех треволнений почувствовала себя плохо. Во время этой неистовой игры она получила несколько сильных ударов от столкновения с партами и стульями, оставивших синяки на ее теле. В пылу игры она их не почувствовала, но теперь все они начали болеть. В голове стучало так, что она почти ничего не видела, и какая-то тяжесть глыбой лежала на сердце.

Когда уроки кончились, миссис Найт встала и сказала: «Юные леди, те, кто участвовал в игре, должны остаться». Все остальные ушли, закрыв за собой дверь. Это был тяжелый момент: наказанные девочки надолго запомнили тягостный стук двери, захлопнутой невиновными.

Не могу точно передать, что сказала им миссис Найт. Ей удалось найти такие слова, что многие девочки заплакали. Конечно, было обидно, что им на три недели запретили на переменах выходить во двор. Но это, как потом рассказала Сиси своей маме, не было и наполовину так тяжело, как видеть миссис Найт глубоко расстроенной и подавленной. Из разных концов класса стали раздаваться рыдания «кающихся грешниц». Когда почти все наконец ушли домой, миссис Найт подозвала Кейти, усадила ее рядом с собой на скамью и поговорила с ней отдельно. Ее голос не был суров и строг, но Кейти так глубоко раскаивалась и так устала от всех переживаний этого дня, что вскоре у нее хлынули слезы, точно из водосточной трубы или как из океана, на роль которого она еще недавно претендовала.

Слезы Кейти настолько растрогали добрую миссис Найт, что она тут же отпустила ее, поцеловав на прощанье в знак полного прощения, отчего бедный «Океан» разрыдался пуще прежнего. Весь обратный путь домой она продолжала плакать. Верная Кловер в отчаянии бежала рядом с Кейти, умоляя ее перестать плакать и тщетно стараясь удержать на ней куски разорванного во многих местах платья. Но Кейти не могла остановиться.

К счастью, тети Иззи не было дома. Единственным человеком, который увидел Кейти в столь жалком состоянии, была горничная Мери, которая всегда покрывала детей и была готова прийти на помощь в их бедах. Она ласкала и баловала Кейти точно так же, как Джонни или маленького Фила. Мери посадила Кейти к себе на колени и успокоила, потом умыла ее разгоряченное лицо, причесала волосы, приложила арнику к синякам и шишкам и переодела в чистое платье, так что к чаю бедный ребенок, кроме покрасневших глаз, выглядел, как обычно, и тетя Иззи ничего не заметила.

К всеобщей радости, доктор Карр в тот вечер оказался дома, и Кейти, когда младшие ушли спать, пришла к нему и рассказала всю историю.

— Папа, — сказала она, усевшись к нему на колени, что, несмотря на свой большой рост, очень любила делать, — почему одни дни бывают счастливыми, а другие — совершенно несчастными? Сегодня, с самого утра и целый день подряд, что бы я ни делала, все было плохо, а другой день как начнется с хорошего, так все идет благополучно до самого вечера. Если бы тетя Иззи не задержала меня утром, я не опоздала бы и не получила плохую отметку и не расстроилась, и, возможно, не случилось бы и остальных неприятностей.

— А почему тетя Иззи задержала тебя?

— Чтобы пришить завязку к моей шляпе.

— Как же случилось, что завязка оторвалась?

— Ну, — ответила Кейти неохотно, — вообще-то, это моя вина. Она оторвалась еще во вторник, а я не пришила.

— Вот видишь, оказывается, тетя Иззи не виновата в том, что твой день так плохо начался, дитя мое. Слышала ли ты когда-нибудь старую поговорку о том, кто хотел найти гвоздь и потерял подкову?