Что другие думают во мне

– Вот как вы это называете, – сказала Даниэла. – Мы с Гади называли его просто «склад». В отличие от главных ворот, туда было гораздо проще попасть, и было где спрятаться. Днем я могла выходить наружу, а ночью свободно ходить по территории.

– Но датчики?! – спросил Даниэль и сразу закрыл глаза, догадавшись. – А…

– Да, – ответила Даниэла, – он получил код от центрального пульта и обычно выключал их на ночь. А когда ты ждал его снаружи, чтобы отправиться на утреннюю пробежку, он заставлял тебя думать, что выключает их.

– Спасибо, друг! – воскликнул Бони. – Твое доверие так много значит для меня!

– Вы должны были делать все вместе, – разозлилась Мерав на Даниэля, – в этом и был смысл давать вам обоим код!

Даниэль потупил взгляд.

– Не надо самому вызывать доверие, достаточно сблизиться с тем, кто вызывает доверие. – Бони решил поучить нас жизни. – Пиявки пользуются преимуществами тех животных, к которым присасываются, – скоростью, силой, доверием. Я приехал с Мишелем и легко стал своим. Так же и с Даниэлем.

– Мерав, отстань от него, – сказала Михаль, – никто не думал, что кто-то из нас попытается всех уничтожить.

– Гади не пытался никого уничтожить, – возразила Даниэла, – он пришел за списком. Мы оба тут только ради этого списка.

– Списка, который должен стать расстрельным, – уточнил я. – Вот я, например. Когда я вернулся домой, в меня реально стреляли, то был не дампинг, не авария, а именно пальба…

– Я уже не могла это остановить, – сказала Даниэла, – я пулей помчалась к тебе домой, когда узнала… Я чуть не опоздала…

– Та красная стрела была твоя? – спросил я.

– Да, – ответила Даниэла, – это то же вещество, которым я выстрелила в Шапиро… Я думала выстрелить и во второго, а потом забрать тебя и спрятать где-нибудь.

– Какая красная стрела? – спросила озадаченная Мерав.

– Ах, Даниэла, – сказал Бони ядовито, – ты была ветром в моих крыльях, а стала палкой в моих колесах. Неудивительно, что тебя никто не мог выносить.

Даниэла лишь оскалилась ему в ответ.

– А потом приехала Мерав, – продолжал я.

– Да, – сказала Даниэла, – они собирались застрелить тебя, уничтожить тело, а потом сжечь весь дом, поставить знак вопроса: «Что же на самом деле произошло?»

– Зачем? – спросила Мерав. – Мы ведь уже поняли, что за всем этим кто-то стоит…

– Дело принципа, – сказал Бони.

– Может, просто заткнешься?! – заорала на него Мерав.

– Но ты же сама спросила, нет? Ответ очень прост. Вы плохо понимали, что происходит. Даже сейчас вы не полностью уверены. «Даниэла за нас? Даниэла за Бони? Марта спрыгнула? Марту столкнули?» Небольшой знак вопроса всегда остается, и его надо подпитывать. Еще три часа назад половина людей в этой комнате думала, что ты преувеличиваешь и на самом деле ничего не происходит. Ведь вы, читатели мыслей, всю жизнь сомневаетесь в себе: «Это моя мысль или нет?», «Я правда этого хочу или кто-то другой хочет?». Самый простой способ свести вас с ума, выбить из колеи – это оставить вас один на один с вашей самой большой слабостью: хроническим сомнением, постоянной неуверенностью.

А ты, любовь моя, – обратился он к Даниэле, – меня очень разочаровала. Ты так часто говорила мне, что хотела бы стать последней в мире читательницей мыслей. А теперь понятно, что все это был блеф.

– Я хотела, чтобы ты мне доверял, – пояснила она ему и повернулась к нам. – Я делала это только для того, чтобы он не подозревал меня, вот и все.

– Они тебя все равно подозревают, – сказал Бони, – ты же понимаешь, да? Это у них в крови. Они не верят даже сами себе.

Мерав поднялась со стула, подошла к Бони и встала над ним. Я тоже подошел ближе, продолжая целиться в него.

– Ты мелкая сволочь, – прошипела Мерав, – и твоя игра окончена. Мы тебя свяжем и выкинем отсюда прямо в полицейский участок. Молись, чтобы твои дружки не прикончили тебя в тюрьме за то, что ты просчитался.

– Ой, Мерави, – усмехнулся Бони, – твои бы слова да Богу в уши. Видишь, я не пытаюсь сбежать. Я лежу тут и уже четверть часа слушаю, как вы скрипите мозгами, стараясь хоть что-нибудь понять. Я пытался сбежать? Напасть на вас? Боже сохрани! Я лежал тут и ждал, как паинька. А знаешь почему?

– Почему? – спросила Михаль.

Бони улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой:

– Потому что самое главное в жизни – это хронометраж. И мне очень хотелось посмотреть, как вы будете поливать меня грязью, а потом падать передо мной на колени и умолять о прощении. Что может быть лучше, чем дать кому-то ложную надежду, а потом ее забрать?

– Назови мне хоть одну причину не пустить тебе пулю в лоб прямо сейчас? – вспылил я.

– Назову даже две, – сказал Бони, посмотрев мне прямо в глаза. – Во-первых, ты не хочешь. Я тоже, кстати, не хочу, есть специальные люди, которые делают это легко и естественно. Во-вторых, примерно через полминуты твой пистолет будет у меня в руке.