Что движет солнце и светила (сборник)

Александр на негнущихся ногах медленно подошёл к полке с мясными консервами. Сердце бешено колотилось под самым горлом, руки дрожали, но он всё-таки заставил себя успокоиться. Ему просто повезло, что этому молодому недоумку захотелось токайского вина. На полке с консервами было сделано небольшое углубление, где покоился газовый пистолет. Тут же, на счастье Александра, стояло Алисино зеркало.

Александр снял банку тушёнки и поставил её на стол. Повернувшись спиной к Интеллигенту, он видел его отражение в зеркале. Бандит, кажется, не ожидал какого-либо подвоха и сидел спокойно. Олег пытался открыть тетра-пак с апельсиновым соком, но твёрдый картон рукам не поддавался. За его манипуляциями с усмешкой наблюдал молодой бандит.

— Зубки бережёшь, братан? — спросил он. — Уже давно бы отогнул вот этот язычок и откусил его. Смотри, как, — он выхватил тетра-пак из рук Олега и поднёс к своим губам.

В это время Александр сунул правую руку в углубление, где лежал газовый пистолет и крепко сжал его пальцами, а локтём левой руки как бы нечаянно спихнул на пол баночку с паштетом. Она звонко стукнулась о доски и покатилась прямо под ноги молодого напарника Интеллигента.

Этот маневр сработал: баночка на считанные секунды разом отвлекла всю троицу от Александра, и он, не раздумывая, мгновенно обернулся и выстрелил из пистолета в направлении Интеллигента.

— А-а-а! Бога душу мать…

Присев за прилавок, Александр нажимал и нажимал на курок пистолета, пока сам не закашлялся от едкого, удушливого газа. Его противники, можно сказать, были повержены. Они корчились на полу, кашляли, стонали, обливались слезами.

Александр думал, что газ хоть на короткое время, но парализует всю эту троицу. Ничего подобного! Им было дурно, но не до такой степени, чтобы потерять над собой контроль. Интеллигент, зажав нос шарфом, откатился к стене и направил револьвер на прилавок. Дожидаться выстрела Александр не стал. Ему надо было непременно попасть в подсобку, но от прилавка до неё около полутора метров открытого пространства. Александру не улыбалось схлопотать пулю, и он снова применил хорошо зарекомендовавший себя отвлекающий маневр. Приготовившись для прыжка к двери, он что есть силы лягнул железное ведро с пустыми баночками из-под пива. Оно с оглушительным грохотом стукнулось о стену, баночки раскатились по полу — знатный получился трам-тарарам!

Интеллигент опоздал на какие-то доли секунды. Уже защёлкивая за собой задвижку железной двери, Александр услышал, как по ней зацокали отнюдь не игрушечные пульки.

— Убью, сволочь!

— Открой! Хуже будет!

— Саня, не дури. Мы всё равно тебя оттуда выкурим…

Они кричали, матерились, угрожали, грохотали кулачищами по железу. Александр молча оттаскивал от лаза ящики и мешки. Хозяин, видимо, не предполагал, что рано или поздно придётся воспользоваться «запасным выходом», и потому тут была воздвигнута мощная стена из торговых запасов.

Добравшись до потайной дверцы, он обнаружил: она ни в какую не хочет открываться. Видимо, снаружи её завалило снегом.

Александр растерянно сел прямо на пол и с огорчением вспомнил, что оставил сигареты на прилавке. Как было б хорошо сейчас закурить!

Оглянувшись по сторонам, он прикинул, в котором из ящиков могут лежать пачки сигарет, и вдруг краем глаза заметил какое-то движение: то ли мышь пробежала, то ли какой-то шарик прокатился. Это ещё что такое? Глюки на нервной почве?

Александр всмотрелся в тот угол, где мелькнула непонятная тень, и заметил на полу какую-то палку. Оказалось, что это тяжелый лом, которым дворники обычно долбят смёрзшийся снег.

Особо ни на что не рассчитывая, Александр подсунул лом под дверцу и попытался поддеть её. Медленно, натужно, но она пошла вверх!

Выбравшись наружу, Александр, утопая в рыхлом снеге, кинулся в придорожные заросли ивняка. Он знал, что там протоптана тропка к речке. На шоссе он выйти не решился. Обнаружив, что сторожу удалось выбраться из западни, Интеллигент со товарищи сядет, конечно, на машину и догонит его. А вот двинуться по речке он навряд ли решится: хоть лёд еще и крепок, но в том месте, куда вытекали поселковые стоки, он уже подтаивал — под тяжелым «Ленд Краузером» запросто проломится. Впрочем, об этом знали разве что местные жители, но никак не залётные гости.

15

Цыган ударил Любу по лицу. Она возмутилась, закричала, но он, приложившись кулаком к её зубам, велел заткнуться, пообещав в противном случае скорое свиданье с бабушкой-покойницей.

— Дай воды промыть глаза, — прохрипел Цыган. — Чем ты, сука, их выжгла?

Люба ничего не ответила. И тогда он перевернул её на живот и, зажав шею широкой пятерней, свободной рукой вытащил из пояса узкий кожаный ремень. Люба подумала, что он хочет овладеть ею, и только от одной мысли об этом на душе стало муторно. Она решила притвориться, что раскаивается в том, что сделала, и хочет ему помочь.

— Ты уж извини меня, — повиноватилась Люба. — Погорячилась я. Глаза-то у тебя как? Сильно ожгло? Давай промоем их водой…

— Сейчас пойдём, — ответил он. — Вот только уздечку на тебя наброшу…