Что движет солнце и светила

А Любаша знай себе твердит: «ху» да «ху».

Насилу Мария Степановна от неё добилась, что к чему, и руками всплеснула:

— Не иначе, большак к тебе приходил! Да с чего это он вдруг сказал «к худу»? Ты ж его об этом не спрашивала?

— Не-е, я и так перепугалась…

Предсказание насчёт «худа» сбылось в тот же день. Бабка выгодно продала три ведра смородины, но всю выручку у неё вытащили карманники, даже копейки не оставили. Билет на поезд взять было не на что, и безбилетную пассажирку с позором ссадили на родной станции, привели к дежурному милиционеру и даже сфотографировали, чтобы вывесить портрет старой железнодорожной «зайчихи» прямо в вагоне. Время тогда было такое, что весь транспорт украшали плакаты типа «Совесть пассажира — лучший контролёр», а под ними висели рукописные стенгазеты с фотографиями изловленных безбилетников.

«К худу… К худу…»

А что значит нынешнее пророчество? Перепуганная Люба не знала, что и думать.

5

— Ах, мачо, милый мой мачо! — воскликнула Лариса и, перегнувшись через стол, чмокнула Александра в щеку.

Тот, не ожидавший такой нежности, отпрянул и чуть не поперхнулся ложкой горячего супа.

— Предупреждать надо! — сказал он. — Что за дурацкое слово ты выдумала — мачо?

— Это не я выдумала, — кротко улыбаясь, ответила Лариса. — Так назвали совершенно особую породу мужчин. Её вывели полтора века назад в районе границы Мексики с тогда ещё молодыми Североамериканскими штатами…

— Делать тебе нечего, что ли, в твоей библиотеке? Слишком много читаешь, — недовольно хмыкнул Александр, но всё-таки поинтересовался: А кто такие, эти мачо?

— О мачо-перволюдях в литературе самые неблагоприятные отзывы, — снова улыбнулась Лариса. — Они, знаешь ли, скакали по своим прериям, как самые последние дикари, мало мылись, много пили, грабили всех подряд и губили души ни в чём не повинных людей. Но как-то так получилось, что научились добросовестно работать и кое от каких своих отвратительных привычек отказались. В принципе, о них писал папа Хэм, а Элтон Джон даже спел: «В субботу вечером, выйдя из пивной, так здорово подраться», помнишь?

— Ничего я не помню, — ответил Александр, — потому что этого твоего Элтона Джона никогда и не слышал…

— Вот-вот! — обрадовалась Лариса. — Мачо не слушают хорошую музыку, плевать хотели на папу Хэма и прочих известных романистов, да и в кино на Бандераса тоже неохотно идут. Хотя Бандерас очень даже хорош в роли мачо!

— Да что ты зарядила: мачо да мачо!

— Они считают себя настоящими мужчинами! И ты чем-то на них похож…

— Скажешь тоже! — Александр даже смущенно улыбнулся, что на него вообще-то не было похоже. Обычно он старался сохранять внешнюю невозмутимость, что бы у него ни творилось в душе. — Это, что же, я на этого красавчика Бандераса смахиваю?

— Думаешь, нет? Да он, наверное, тоже никогда в жизни не вымыл ни одной ложки, тем более — тарелку или, не дай Бог, кастрюлю…

— Не мужское это дело!

— А какое мужское? Закрыться после работы в гараже, вдрызг напиться с друзьями, доползти кое-как домой и устроить разборку с женой?

— Ну-ну! Разве я тебя обижал?

— Какие наши годы! Ещё успеешь…

Лариса завела этот разговор неспроста. Сколько они жили вместе, Александр ни разу не то чтобы подмёл пол, так даже посуду со стола за собой не убирал. Придёт Лариса вечером домой, смотрит: хлеб, оставленный в плетеной хлебнице, засох, мухи по нему ползают, на скатерти — крошки, пятна от жирного борща, тарелки стоят одна в другой, ложки-вилки под табуреткой валяются. Это её суженый-ряженый так обедал. Потом она обнаружила ещё одну поразительную особенность Александра: он, судя по всему, страдал водобоязнью — на ночь не мылся, даже потные свои ноги не споласкивал, а его носки, как в том анекдоте, можно было ставить в угол стоймя.

Сначала она пыталась бороться с этими его привычками, но Александр, прищурившись, очень зло ответил: «Может, мне ещё на ночь и дезодорантами себя поливать надо? Так знай: я не пидорас какой-нибудь. И пахну как нормальный мужик. А носки стирай каждый день. Это женская обязанность…»

Лариса не стала доказывать, что на своей, как Александр говорил, «непыльной» работе она устаёт не меньше, чем он за баранкой машины. И что ей тоже хочется посидеть на диване перед телевизором, почитать какой-нибудь новый журнал или наконец довязать ту кофточку, которую начала ещё весной: в конце концов, это же экономия получается — не надо тратить деньги на новую дорогую вещь!

Мало-помалу из их дома исчез уют. Половики никто не вытряхивал, Лариса пылесосила их только в выходные дни. Посуду она мыла теперь поздним вечером — сразу всю груду, накопленную за день. В большом тазу постоянно кисли носки, рубашки, трусы — дожидались большой субботней стирки.

Лариса думала, что всё это хоть как-то проймёт Александра и он предложит свою помощь. Мечтания её были напрасными.

— Ах, мачо, мой милый мачо…

— Ну, что ещё?

— Уже третью тарелку тушеной картошки уплетаешь, а повариху ни разу не похвалил…

— Повариху б похвалил, потому что она чужая. Но вообще-то, ты у меня славная хозяйка. Очень вкусно!

— Спасибо. Доброе слово, оно и кошке приятно…