Что, если это мы

— Ну?! — спрашивает она, как только мы плюхаемся на стулья.

— Я убью Намрату, — мрачно сообщаю я.

Она фыркает.

— Прошу прощения?

— ХАДСОН ПАНИНИ?

— Вдохновлялась тем, что видела.

— Гениально, — вздыхает Джульетта.

Я сползаю по спинке стула.

— Господи, какое унижение.

— Да ладно? — вскидывает брови Намрата. — Ты даже рта не раскрыл, маленький неблагодарный засранец.

— Потому что это не он! Не тот парень.

— Прикинь, я догадалась. Не похоже, чтобы он тебя узнал.

— Значит, это вообще левый Хадсон? — уточняет Джульетта.

— Или бывший бойфренд, — пожимает плечами Намрата. — В таком случае ты должен мне коктейль, потому что я раздобыла тебе его фамилию.

— Погодите-ка, — бормочу я.

Остаток мысли сметает эмоциональным ураганом.

Потому что Намрата может ошибаться. А может и не ошибаться.

Возможно, Хадсон Робинсон — Хадсон в бейсболке, Хадсон с потрясающими бровями — и вправду бывший Парня-с-коробкой. Это, кстати, объясняет бейсболку: наверняка он с самого расставания пребывает в такой депрессии, что даже голову не моет.

Срань господня.

Хадсон Робинсон

. Нет, я не сталкер, не подумайте. И не собираюсь заявляться к нему на порог. Но ведь все мы есть где-то в интернете, верно?

Что, если мне действительно суждено было встретить Парня-с-коробкой? И что, если мне суждено найти его снова? Пусть даже таким странным способом, как слежка за парнем, который в первую очередь и привел его на почту.

«Хадсон Робинсон» — набираю я в гугле. И нажимаю Enter.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

БЕН

12 июля, четверг

После очередного утра на галерах мне меньше всего хочется знакомиться с будущей бывшей девушкой Дилана. Однако я все равно еду в центр — просто чтобы оказаться подальше от школы и неожиданной боли, которую причиняет смех Хадсона и Харриет над их новыми общими шутками. Шутками, к которым я больше не имею отношения.

Когда я выхожу из метро, Дилан ждет у аптеки с термосом Dream & Bean  в одной руке и роскошным букетом в другой.

— У тебя Лицо Убийцы, — заявляет он вместо приветствия. — Более того, Лицо Раскаявшегося Убийцы. Можешь сменить его на какое-нибудь более приличное, пока мы не дошли до Саманты? Если мне уместно высказать мнение, модель «Счастливый Лучший Друг» была бы в самый раз.

Окей, будет Дилану Счастливый Лучший Друг. Хотя меня искренне выматывает каждый раз знакомиться с его подружками, сближаться с ними, а потом терять их расположение сразу, как только Дилан с ними порывает.

— Пожалуйста, — отвечаю я, нацепив фальшивую улыбку. — А розы — не слишком банально?

— Когда мы вчера смотрели «Титаник», Саманта упомянула, что это ее любимые цветы, — говорит Дилан с такой гордостью, будто помнить слова собеседника дольше двадцати четырех часов — выдающаяся способность, доступная далеко не каждому.

— Вы ходили на свидание?

— Нет, устроили киносеанс по скайпу.

— На три часа? Он же целую вечность идет!

Дилан важно кивает.

— Строго говоря, на четыре. Мы останавливались, чтобы поболтать.

— Впечатляет, — говорю я, нимало не кривя душой. Особенно это впечатляет с учетом того, что позапрошлой ночью Дилан тоже не спал, так как переживал из-за Саманты, не ответившей ему насчет песен Эллиотта Смита. (В итоге выяснилось, что она просто не успела их послушать.) (Разумеется, ей понравились все до одной.) — И как тебе?

— Скажем так: я ожидал, что корабль утонет раньше.

— Да ты наверняка зевал, пока он не начал тонуть.

— Окей, я зевал, пока он не начал тонуть.

По дороге к кофейне Дилан едва не переходит на бег. Я с трудом поспеваю следом, ловя обрывки рассуждений, что Джек и Роза вполне могли уместиться на двери или хотя бы греться на ней по очереди. На углу Дилан резко тормозит.

— Так, ладно. Как я выгляжу?

Я бегло оцениваю мешки у него под глазами и новую футболку с логотипом «Крутяцкого кофе», в которой Дилан смотрится довольно непривычно.

— Супер. Только термос свой спрячь.

Дилан пихает мне его в руки с таким ужасом, будто это граната, я от неожиданности пихаю его обратно, и так мы им и перебрасываемся, пока я не догадываюсь убрать термос в рюкзак.

— Это уже смешно, — ворчу я, когда мы заходим в «Крутяцкий кофе».

Судя по витающему внутри запаху, здесь просто обязаны кучковаться амбициозные писатели, которые распяли бы меня уже за первые три абзаца ВВВ.

Саманта стоит за прилавком — ослепительная, как весеннее солнце. Заметив нас, она на секунду отрывается от чьего-то заказа и машет в знак приветствия. Темные кудри убраны под фирменную шапочку цвета хаки, сине-зеленые глаза так и сияют при виде Дилана. Не успеваю я перевести дух, как она улыбается нам поверх плеча покупателя — и бац! Если бы я сравнил ее зубы с первосортными жемчужинами, это было бы для них даже как-то оскорбительно.

Что ж, по крайней мере, теперь я стопроцентно уверен в своей гомосексуальности. Потому что будь я хоть на один процент бисексуален, уже пал бы к ее ногам просто за счет энергичности и харизмы.

Дилан смотрит на Саманту так, будто от нее исходит ангельское свечение, и я мимолетно задумываюсь, когда потускнел для Хадсона. Если я для него вообще когда-нибудь светился.