Что я делала, пока вы рожали детей

Но и я была не его. Я постоянно крутилась, как юла, а он двигался очень медленно, мне нравилось отпускать саркастические шуточки, критиковать и судить, а от него действительно исходил какой-то свет добра. Моим паролем было имя моего кота, а у него – имя любимого святого.

Но мы ничего подобного не обсуждали на колумбийских пляжах. Я уже упоминала, как важно для меня классно провести отпуск? И вы, возможно, по данной главе уже поняли, насколько хорошо я умела прятать голову в песок и игнорировать неприятные факты. Поэтому я лишь не на долгое время расстроилась, слушая историю о следах, а затем со всем рвением предалась тому, что прекрасно у меня получается, – я наслаждалась отношениями, которые, как я знала, продлятся только в течение каникул. Мой внутренний голос произносил нечто вроде следующего: ты в красивом месте с красивым парнем. У вас еще месяц впереди. Вы нравитесь друг другу. Вас ждут чудесные приключения, здесь и в Аргентине. Будь благодарна и хорошо проведи время. Повеселись.

И знаете что? Так я и сделала.

Уже сидя в самолете из Колумбии в Аргентину, положив голову ему на плечо, я рискнула подобраться очень близко к обсуждению того, что реально происходит между нами.

– Я знаю, что я приехала надолго, – сказала я. – Если срок слишком большой или тебе нужно жизненное пространство, я могу провести какое-то время со своими друзьями, просто скажи мне.

– Хорошо, – просто ответил Хуан. Не «Да что ты говоришь!». И не «Конечно же, нет!»

Сложно описать, что я почувствовала, впервые попав в его квартиру. Хуан был для меня немного мифическим персонажем. А жилье делало его реальным. Он живет в квартире. Здесь он чистит зубы. Такие вот диваны ему нравятся. Здесь он был все это время.

Когда мы вошли, он сразу переменился. Немного холоднее, немного менее расслаблен. Его каникулы закончились. Мы больше не находились в этом пузыре – представь и далеко. Хуан, показывая фотографии, рассказал мне историю своей семьи, после чего мы пошли поесть пиццы в ближайшее кафе. Но там он выглядел рассеянно – как будто мысли его витали далеко отсюда.

На следующий день мы отправились на свадьбу его друга. Я встретилась с людьми, которых Хуан знал с детства, все они его обожали и были просто поражены, узнав, что у него была история с американской девушкой, растянувшаяся на шесть лет. Мы танцевали у ресепшн и провели выходные в одном из загородных домов его семьи, где я валялась у бассейна, а Хуан объедал гранатовые деревья и болтал с кузенами. Наша жизнь казалась настолько чудесной, что моя уверенность в том, что мы с ним друг другу не подходим, пошатнулась. Нам было так хорошо вместе. Мы очень приятно проводили время с этими людьми. Все так хорошо выглядели. А я уже упоминала, что одно из поселений, где располагался дом семьи Хуана, называлось «НЬЮМАН»? Мы провели выходные в НЬЮМАНе, Аргентина. Загородный клуб назывался НЬЮМАН. Дети ходили в школу под названием НЬЮМАН. Лошадиная ферма называлась НЬЮМАН. Мы с Хуаном отправились на матч по регби, где прекрасные аргентинские регбисты бегали в форме со словом «НЬЮМАН» на спине. Это место буквально носило мое имя.

Вернувшись в Буэнос-Айрес, наша пара устраивала вечеринки в его квартире, мы вместе готовили завтраки, я научила его кое-каким своим фирменным блюдам, на которые у меня не хватало времени в Штатах уже лет десять. Мы притворялись счастливой парочкой.

Но… за завтраком было тихо. И я упоминала, что выступала инициатором секса в 100 % случаев? О, и однажды мы забежали в гости к его другу-священнику, который час спустя после нашего ухода позвонил Хуану и спросил, не хочет ли он сходить на свидание с его сестрой.

– Я сказал ему «нет», – ответил Хуан, смущенно кладя трубку. Я в это время готовила. – Видел я его сестру.

«Я живу с мужчиной, чьи друзья-священники надеются, что он будет встречаться с их сестрами», – написала я своей маме. Я даже и не говорю о том, что упомянутый священник видел меня и даже ни на секунду не допустил, что мы с Хуаном вместе. А Хуан его не поправил, поскольку тоже так не думал.