Что я делала, пока вы рожали детей

От девочки я узнала, что Хуан еще никогда не привозил на ранчо девушку. В общем, неудивительно, что, когда мы приехали и встретились с еще 20 членами семьи, занимавшими три домика в этом идиллическом месте, мы с Хуаном стали мишенями для множества вопросов, любопытных взглядов и приподнятых бровей. Очень дружелюбные и приветливые родственники делали поведение Хуана…. все более напряженным.

«Lo amas?» – шепотом спросила меня группа улыбающихся девчонок.

Ты его любишь?

Семья Хуана отнюдь не помогала мне в стремлении отказаться от своей фантазии о жизни сеньоры дель кампо. Мы гуляли в лучах золотых закатов по полям, устраивали пикники, пили мате и много болтали, сидя на травке. В доме была повариха, которая готовила сотни ньокки к обеду, а ее муж, самый старший из трех поколений Уго, которые работали на этом ранчо (Уго, Угито и 8-летний Угитито), зарезали и готовили на открытом огне барана к ужину. Там были десятки очаровательных детей, они все целовали меня в щечку – Буэнос диас – и садились на коленки. Хуан и другие мужчины играли в поло на велосипедах в поле. Мы катались на лошадях с мягкими подстилками из овечьей шкуры вместо седел, и познакомились с покупателем из Саудовской Аравии, который прилетел за скакунами.

Может, я не так уж и уверена, что мы не предназначены друг для друга… Я определенно могу до бесконечности смотреть, как он гоняет на велосипеде – до конца своих дней.

В Пасхальное воскресенье вся наша компания из 20 человек расселась по машинам и отправилась в городскую церковь. Она представляла собой крошечную государственную iglesia, и в нее влезало от силы человек сто. Старшая кузина Хуана, счастливая веселая женщина, которая окончила престижную английскую школу в Буэнос-Айресе, а теперь жила на ранчо со своим мужем и пятью детьми, протянула мне свечку и прошептала на ухо:

«Я знаю, что у тебя в сердце пока нет света Христова, но я вижу его в твоих глазах». Когда настало время причастия, в церкви образовалась очередь. В нее встали все без исключения, даже самые крошечные кузины Хуана и его 70-летние тетя и дядя. Люди подходили к священнику, держа в руках свечи, и только мы с Хуаном не последовали их примеру. Я не пошла, очевидно, потому что я не католичка. Что касается Хуана, то в церкви, кроме меня, все знали о причине его отказа от причастия.

В этом, как я позже выяснила, была виновата я. Потому что после его последней исповеди он много грешил и оказался недостоин причастия.

Я его испачкала. И все в городе знали об этом.

Позже, когда наступила ночь и все пошли спать, мы с Хуаном остались почитать у камина. Нам дали раздельные комнаты, но мы находились в доме совсем одни, следовательно, ничего не мешало нам заняться сексом прямо там, на диване… как мне казалось. Я пододвинулась к Хуану поближе и попыталась поцеловать его.

Но он мне не ответил.

И мы, в конце концов, поговорили о наших отношениях.

– Мне кажется, что ты влюбляешься, а я нет, – начал Хуан.

– Но ты не влюблялась! – напомнила мне Хоуп, пока я рыдала в телефон Панамского аэропорта.

– Знаю, но почему он не влюбился? Потому что я уже очень старая? Может, он весь месяц испытывал отвращение, когда занимался со мной сексом? Думаешь, он хотел бы, чтобы я не приезжала? Не могу поверить, что все кончено, и я снова одинока! – совсем раскисла я.

Во время нашего разговора с Хуаном он, пока я плакала, сказал, что рад, что мы провели вместе этот месяц, поскольку он позвал меня в свою жизнь, надеясь на серьезные отношения.

– Так ты правда думал о возможности твоего переезда в Лос-Анджелес или моего в Буэнос-Айрес и о том, что у нас есть будущее? – спросила я его.

– В общем… да.

Меня раздражал наш разговор. Самое прекрасное в курортных романах – это то, что вам не нужно переживать негатив от расставания или говорить друг другу непростые вещи о наличии или отсутствии у вас чувств. Вы не должны акцентировать внимание на том, что ничего не получилось и почему. Вы просто говорите друг другу, что ваш роман мог бы длиться вечно, если бы не география. Вам не нужно переживать разрыв.