Что известно реке

Я не мог вспомнить. Я несколько часов просидел за барной стойкой в Шепарде, улыбаясь и смеясь, притворяясь, что отлично провожу время. Боже, как же я ненавижу сотрудников отдела древностей.

Но спустя каких-то четыре дюйма бурбона, я добыл нужную мне информацию.

Никто не знал, кого ищут Абдулла и Рикардо.

Ни единая душа.

Теперь мне оставалось только разобраться с этой глупой девчонкой.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Усталость охватила меня, засасывая, словно зыбучие пески. К моменту, как экипаж затормозил перед Шепардом, мой нарядный ансамбль²³ уже не выглядел ни нарядным, ни чистым. На выглаженной рубашке появились заломы и пыль, а на жакете каким-то образом не хватало пуговицы. Злость сопровождала меня на протяжении всей поездки; кипятила в венах кровь. Водитель придержал мне дверь экипажа, я споткнулась на ступеньке. Он дернулся мне навстречу, чтобы уберечь от падения.

— Gracias²⁴, — хрипло произнесла я. — Прошу прощения, я имела в виду shokran²⁵.

В горле першило от споров. Никто не желал слушать о моем украденном кольце. Ни кондуктор, ни другие дежурные, ни даже другие пассажиры. Я просила всех, кого могла, прийти мне на помощь, и уверена, что крики были слышны в купе по обе стороны от моего.

Я рассчиталась с извозчиком и осмотрелась. Архитектура очень напоминала широкие улочки Парижа, что мне почудилось, будто я действительно во Франции. По улице Ибрагима-паши в обе стороны сновали позолоченные экипажи, а вдоль дорог высились пышные пальмы. Здания были одинаковой высоты, с арочными окнами, занавески которых трепетали от ветра. Все было таким знакомым, хотя не должно было. Точь-в-точь как в Буэнос-Айресе, где улицы были широкими, как вымощенные европейские проспекты. Исмаил-паша хотел осовременить Каир, а для этого требовалось сотрудничество с французскими архитекторами и перестройка половины города на парижский манер.

Шепард растянулся практически на квартал. Ступени вели к парадному входу под тонким металлическим навесом с изящными отверстиями, сквозь которые на каменный пол ложились тени. К деревянным двустворчатым дверям примыкала длинная терраса, заставленная десятками столов и плетеных стульев, украшенная различными деревянными растениями. Отель выглядел более элегантным и роскошным, чем я могла себе представить. А люди, выходившие из парадных дверей, одетые в дорогую одежду, соответствовали окружающему великолепию.

Я поднялась по ступенькам, игнорируя свой потрепанный вид. Швейцары, одетые в кафтаны до щиколоток, широко улыбнулись и поприветствовали, приглашая войти. Я отвела плечи назад, подняла подбородок и постаралась выглядеть спокойной и приличной. Эффект сразу же развеялся, когда я громко вздохнула:

— Oh, cielos.²⁶

Вестибюль олицетворял великолепие самых роскошных дворцов Европы, о которых я когда-либо слышала. Гранитные колонны тянулись к потолкам, напоминая входы в древние храмы, которые я видела только в книгах. Удобные кресла из различных материалов — кожи, ротанга и дерева — стояли на роскошных персидских коврах. Металлические люстры темно-бронзового цвета в форме цветов с фестончатыми краями, тускло освещали интерьер, окутывая все пространство теплой дымкой. Из вестибюля вел проход в соседнее, не менее роскошное, помещение с кафельным полом и темными нишами, где отдыхало несколько человек и читало прессу. Я могла представить своих родителей в этой комнате, спешащих сюда после дня в пустыне и желающих выпить чаю и поужинать.

Возможно, последний раз их видели именно здесь.

Я сглотнула комок в горле и моргнула, отгоняя жжение в глазах. Я осмотрелась: повсюду были люди разных национальностей, возрастов и статусов. Они беседовали на разных языках, ковры на полах приглушали исходящий от них шум. Пожилые англичанки сетовали на невезение в поисках подходящей яхты для сплавления вверх по Нилу, потягивая холодный гибискусовый чай, отливающий пурпурным цветом. По проходу расхаживали британские офицеры в красных мундирах с саблями на поясе. И я вдруг вспомнила, что отель служил штаб-квартирой ополчения. Нахмурившись, я отвернулась.

В алькове за столом собралась компания египетских бизнесменов, они курили трубки и вели напряженную дискуссию, кисточки фесок касались их щек. Проходя мимо, я уловила обрывки их беседы о ценах на хлопок. Моя мама часто возвращалась в Буэнос-Айрес с новым постельным бельем из плотной ткани, которая выглядела практически как шелк. Хлопок выращивали вдоль побережья Нила, и его производство было весьма прибыльным делом для египетских землевладельцев.

Я огляделась в поисках стойки регистрации, когда мимо, восхищаясь убранством и сталкиваясь с другими гостями, прошел лощёный американец с громоздким портфелем и звонким голосом.

— Бартон! Сюда! — крикнул кто-то. И американец энергично зашагал к своим, где его приветствовали бодрыми хлопками по спине. Я с тоской наблюдала за их воссоединением.

Число людей, которые столь же тепло могли встретить меня после долгого путешествия, недавно сократилось.