Что известно реке

Я окончательно заблудилась. Хан эль-Халили очень невежливо скрывался, и некоторые здания казались мне подозрительно знакомыми. Все они были высокими и узкими, со скульптурными нишами, в которых виднелись богато украшенные входы и веранды. Бледнокожие джентльмены в шляпах с пальмовыми листьями пробирались сквозь плотную толпу так, словно им принадлежала грязь под ногами. Грандиозный оперный театр делал оживленную улицу особо роскошной. Я вспомнила, как папа водил маму на “Аиду”⁴⁹, а спустя несколько месяцев они пересказали мне весь спектакль. Мама забыла все реплики, а папа мужественно пытался продолжить без нее, но это лишь усугубило мое чувство сожаления, что я не могла быть на спектакле с ними. Все, чего мне хотелось — разделить эти воспоминания с ними. В конце концов, мы тогда уселись на мягкий ковер у камина и проговорили до самой ночи.

Горе позволяло мне помнить. Оно напоминало мне о давно забытых моментах, и я была благодарна, хотя от этих воспоминаний у меня сводило живот. Я бы не хотела их забывать, как бы больно мне не было. Я вытерла глаза, убедившись, что мистер Хейс ничего не заметил, и пошла дальше в сторону базара.

Или туда, где, по моему мнению, он мог находиться. Мистер Хейс следовал за мной, не произнося ни слова. Один квартал, потом еще один. Когда я обернулась, он прервал молчание.

— Вы не имеете понятия куда идти, — весело сказал он.

— Я любуюсь достопримечательностями. Думаю, словарь подтвердит, что между этими понятиями есть существенная разница.

— В данной ситуации — это чертовски маловероятно.

Он шел рядом, сохраняя почтительную дистанцию, но при этом каким-то образом давая понять окружающим, что мы вместе.

— Я могу подсказать, — сказал он через несколько минут.

— Я не поверю ни единому вашему слову.

Он преградил мне путь, сложив руки на широкой груди. А затем стал ждать.

— С дороги, — сказала я сквозь стиснутые зубы.

— Вам придется довериться мне, — сказал он, улыбаясь. Я сощурилась. — Вы хотите увидеть Хан эль-Халили или нет?

Он частично остыл, и веселье кривило уголки его губ, как тайна, ожидающая раскрытия. Его непринужденность только усугубляла мое недоверие. Я снова чувствовала себя так, словно он меня соблазняет. Воркует со мной, пока не представится удобной возможности. Я не ослабевала бдительности.

— Конечно, хочу.

Мистер Хейс кивнул в сторону улицы, на которой мы еще не были.

— Тогда следуйте за мной.

Он пошел прочь, не убедившись, последую ли я за ним. Мягкий ветер ласкал мои щеки, пока я размышляла. В итоге, пожав плечами, я поспешила следом. Если он попытается обвести меня вокруг пальца, то я подниму такой шум, что он пожалеет об этом. Мистер Хейс еще не знает, на что я способна. Он замедлился, чтобы подстроиться под мой короткий шаг.

— Долго еще?

— Не очень, — сказал он, бросив быстрый взгляд в мою сторону. — Вам понравится.

Улица становилась все меньше и с каждым шагом мистер Хейс, казалось, сбрасывал слой за слоем надменности, которую носил все время, как качественно сшитый плащ. Его движения стали более свободными, а походка расслабленной. Мы свернули в узкий переулок, вдоль которого тянулись, казалось, сотни прилавков. Высокие и узкие дома возвышались над маленькими магазинчиками, верхние этажи выступали наружу и были усеяны окнами с деревянными ставнями, украшенные изящными решетками.

— Ого, — выдохнула я.

Мистер Хейс ухмыльнулся.

— Я же говорил.

Со всех сторон нас окружала плотная, движущаяся толпа, освещенная светом с верхних стропил, сквозь которые пробивались солнечные лучи. Владельцы различных лавок наблюдали за прохожими, следующими по грунтовой дорожке, временами выкрикивали цены на свои товары, временами молча курили. Туристы общались в основном на английском — американском или британском — и время от времени до меня доносились обрывки немецкого, французского и голландского. Мы были в разгар сезона, и казалось, что на этой дороге собрались все, кто только мог.

Мистер Хейс вел нас сквозь толпу, не позволяя пешим прохожим и наездникам на лошадях раздавить нас. Женщины брали за руки своих детей, ведя их за собой, при этом каким-то образом успевая делать покупки, торговаться и одновременно общаться со своими спутниками. Британские офицеры в грозных ливреях маршировали по тесному пространству, контролируя порядок.

К моему удивлению, мистер Хейс провожал их таким же недоверчивым взглядом, что и я.

Я тормозила нас каждые несколько футов. Сначала, чтобы купить лимонад у продавца с жестяными банками. Он наполнил медную кружку до краев и протянул ее мне. Первый глоток терпкой на вкус жидкости взорвался у меня на языке. Я немедленно купила еще порцию для Хейса.

Он вопросительно поднял бровь.

— За то, что привели меня сюда, — объяснила я. — Gracias.

— Теперь вы так вежливы.

— Я всегда вежлива.

Он тихо хмыкнул.