Что лучше денег?

Она скорчила гримасу презрения.

— Мне незачем отказываться от этой работы. Другой я потом не найду. А ты-то что собираешься делать?

— Я уезжаю отсюда. Ты вроде запамятовала, что прошлой ночью убила человека, или это для тебя такой пустяк, о котором можно не вспоминать?

Она улыбнулась.

— Думаю, что это сделал ты.

Я аж подскочил на кровати.

— Я? Что ты хочешь сказать?

— Успокойся! Никто никого не убивал. Он не умер.

Я сбросил с себя простыню и спустил ноги на пол.

— Откуда ты знаешь?

— Из газеты.

— Где она?

— Лежала у дверей одной комнаты.

— Не торчи перед глазами, сходи за ней!

— Теперь ее уже взяли.

Я готов был задушить ее.

— Там действительно сказано, что он жив?

Она кивнула с равнодушным видом.

— Да.

Я достал сигарету и зажег ее дрожащей рукой. У меня будто камень с души свалился.

— А почему думают, что это я его убил?

— Он дал полиции твое описание. Разыскивают человека со шрамом на лице.

— Не болтай языком! Это ты его застрелила!

— Он меня не видел! Он видел тебя!

— Он знает, что я в него не стрелял, — сказал я, стараясь не сорваться на крик. — Я стоял лицом к стене, когда ты в него выстрелила. Он должен понимать, что я не мог этого сделать.

Она равнодушно пожала плечами.

— Я знаю только то, что полиция разыскивает человека со шрамом. Так что будь осторожен.

Я чувствовал, что теряю голову.

— Достань мне газету. Слышишь? Достань мне газету!

— Перестань орать! Хочешь, чтобы все тебя услышали? Я должна успеть на автобус в киностудию. Наверное, тебе лучше оставаться здесь и не высовываться наружу.

Я схватил ее за руку.

— Где ты взяла пистолет?

— Он принадлежал Уилбуру. Пусти! — Она вырвалась. — Не паникуй. Я попадала и не в такие передряги. Заройся на пару дней, все будет в порядке. Потом ты сможешь уехать из города, но не пытайся сделать это раньше.

— Если на меня выйдут, то прежде всего будут искать здесь!

— Успокойся! — Ее презрительный тон бесил меня. — Ты трус. Не паникуй, и все будет в порядке. Да возьми же себя в руки! Ты мне надоел.

Я сгреб ее за горло и припечатал к стене, затем звонко отхлестал по щекам. Это не делало мне чести, но я просто не мог поступить иначе. Она была настолько порочна, что другого обращения не заслуживала.

Я отошел от нее, тяжело дыша.

— Да, я боюсь, потому что еще не совсем потерял совесть. А ты! В тебе ничего не осталось. Ты вся насквозь испорчена. Зачем я только с тобой связался! Убирайся вон!

Она стояла, прислонившись к стене, лицо ее горело от пощечин, а в глазах была жгучая ненависть.

— Ну, гад, я тебе это припомню, — сказала она. — Я тебе многое припомню. Скоро я с тобой поквитаюсь. Надеюсь, он умрет, и тогда ты отправишься в газовую камеру.

Я рывком распахнул дверь.

— Вон отсюда! — заорал я на нее.

Она вышла, и я захлопнул за ней дверь.

Я долго стоял на месте, стараясь успокоить дыхание. Затем подошел к зеркалу и вгляделся в свое бледное испуганное лицо. Я посмотрел на тонкий шрам на щеке. Если охранник описал его полиции, дело мое труба.

Панический страх сковал мои мысли. Единственно, о чем я сейчас думал, — как выбраться отсюда и уехать домой, но если полиция меня уже разыскивает, выходить на улицу в дневное время означало бы самому лезть в петлю.

Я услышал шаги Кэрри, шумно поднимавшейся по лестнице, и открыл дверь.

— Сделайте мне одолжение, — сказал я. — Сегодня я никуда не выхожу. Достаньте мне газету, ладно?

Она пристально посмотрела на меня.

— Мне некогда, мистер Джефф. У меня дел невпроворот.

— Это важно, Кэрри. Вы ведь можете одолжить для меня одну газету, верно? — Мне стоило немалых усилий казаться спокойным. — Постарайтесь, прошу вас!

— Я посмотрю. Вы что, захворали?

— Что-то нездоровится. Достаньте для меня газету.

Она кивнула мне и пошла вниз.

Я снова лег в кровать и зажег сигарету. Мне пришлось ждать ее полчаса, и за это время нервы мои окончательно сдали. Затем я услышал, как она опять тяжело поднимается по лестнице.

Я соскочил с кровати и подошел к двери.

Она протянула мне газету и чашку кофе.

— Спасибо, Кэрри.

— Хозяйка ее читала.

— Ничего, спасибо.

Я закрыл дверь, поставил кофе и взглянул на первую страницу газеты.

Как обычно, под самыми броскими заголовками шла информация о войне. Было 5 августа 1945 года. Газета сообщала, что американские бомбардировщики «Суперфортресс» постоянно летают над Японией и забрасывают одиннадцать японских городов листовками с предупреждением о предстоящей интенсивной бомбардировке.

Угроза японским городам меня не интересовала. Я хотел знать, что грозит мне самому.

Наконец я отыскал нужную заметку на последней странице. В ней сообщалось, что в киностудии «Пасифик» взломщик, застигнутый на месте преступления, выстрелил в охранника и скрылся. Охранник, бывший полицейский с безупречным послужным списком, находится в больнице «Лос-Анджелес стейт хоспитал». Перед тем как впасть в бессознательное состояние, он дал полиции описание преступника. Полиция разыскивает человека со шрамом на лице.

Это было все, но дело оборачивалось достаточно скверно. Я чувствовал себя настолько разбитым, что меня ноги не держали, и я вынужден был присесть на кровать.