Что может быть лучше плохой погоды. Тайфуны с ласковыми именами

– Не могу же я все переворачивать вверх дном, когда не прошло и десяти дней после похорон. Как подумаю, что его похоронили без меня… Вы, может, не поверите, но о его смерти я узнала совсем случайно, из какой-то старой газеты… Я живу как отшельница, так что…

– Ах, моя дорогая!. О Пьер!. – раздаются восклицания позади меня, и нетрудно догадаться, кто пришел.

– Здравствуйте, Розмари, – киваю я, вставая со скамейки. – Это я вас разыскивал, но теперь мне пора ехать.

Вечером увидимся.

– Приходите как-нибудь на чашку чая, вместе с барышней, конечно, – предлагает Виолета с усталой улыбкой. – Мне будет очень приятно.

И она несколько задерживает на мне взгляд, как бы давая понять, что она и в самом деле рассчитывает на свидание и что разговор наш не закончен.

Розмари сразу усаживается на скамейку, явно довольная тем, что я уступил ей место, и тем, что избавил их от своего присутствия. А я, спускаясь вниз, испытываю противоположные чувства, потому что Виолета – при этом ее простосердечии и желании излить душу – готовая жертва в руках моей прекрасной дамы. Будем надеяться, что дама кое-чем поделится со мной, хотя при том холодке, который с недавних пор установился между нами, особенно рассчитывать на это не приходится.

Сейчас без четверти шесть. Находясь в нижней части города, я иду несколько преждевременно к площадке перед лифтом. Преждевременно, хотя и преднамеренно, потому что в подобных обстоятельствах нелишне проверить, пока не поздно, не пожаловал ли кто-либо третий в качестве незваного участника встречи.

Оказывается, пожаловал. И не один. Я убеждаюсь в этом лишь после того, как мои шаги звонко прозвучали в галерее. Видимо, за мной следили сначала в машине, а теперь, для пущей интимности, сопровождают пешком. Один шагает под аркадами метрах в десяти позади меня, и шаги его раздаются в полной дисгармонии с моими, что меня, естественно, раздражает. Хоть бы ритм сохранял. Другой тащится по обочине дороги, параллельно галерее, бесшумный и грозный.

Впрочем, насколько я сумел оценить их беглым взглядом, оба довольно устрашающего вида: рослые, широкоплечие – словом, кавалеры под стать дорогой Флоре. На какой-то миг меня обжигает коварная мысль, что, может быть, я обязан таким вниманием именно Флоре. Обидная мысль. Но, как говорит Виолета, стоит только вцепиться в какую-то мысль, и ты уже не в состоянии остановиться, в голову лезут страшные вещи…

Случайное совпадение? Подобный вопрос может прийти в голову только новичку. Нос у меня достаточно натренирован, чтобы учуять прилипалу не с десяти метров, а со значительно большего расстояния. Да и опыт подсказывает мне, что, кто бы их ни подослал, этих молодчиков, о встрече с Флорой надо забыть и как можно скорей ускользнуть в верхнюю часть города.

Как можно скорее – это значит воспользоваться лифтом. Конечно, при условии, если мне удастся вовремя юркнуть в кабину и захлопнуть дверь перед носом у этих молодчиков. Оставаться в лифте с такими спутниками не очень рекомендуется.

Продолжаю двигаться к месту встречи, хотя и без всякой мысли о встрече. Те, что позади, видимо, разгадали мое намерение, потому что жмут на всю железку и уже заметно сократили расстояние. Пора и мне отказаться от лицемерной походки праздного зеваки и жать на газ. Нечему удивляться, что в несколько мгновений наше движение становится похожим на состязание скороходов.

Теперь уже сомневаться не приходится: прилипалы не склонны ограничиться простой слежкой. Быстро взвешиваю обстановку. Первая кассета с негативами в тайнике «вольво». Вторая покоится в крохотной полости каблука одного из моих ботинок. Секрет не такой уж хитрый, но я относительно спокоен, по крайней мере до тех пор, пока ботинки у меня на ногах. Только вот в карманах множество хозяйственной утвари: фотокамера-зажигалка, подзорная труба, отмычка, ампула… Нет, для обыска я совсем не готов. Конечно, я мог бы миновать лифт и следовать дальше по набережной. Но она мне уже хорошо видна, эта набережная, довольно длинная и безлюдная, чтобы можно было на что-то уповать. Лифт все же предпочтительней, нужно только выиграть время.

И чтобы выиграть время, я вдруг пускаюсь бежать, отрешившись от неуместной стеснительности, и мчусь на всех парах к ожидающему меня лифту. Только эти двое тоже бегут, я уже вполне отчетливо слышу их топот, и нечему удивляться, что так ясно слышу, потому что они через считанные секунды поравняются со мной и прижмут меня с двух сторон – то ли я переоценил свои возможности, то ли недооценил их.