Читаем Что мы говорим? полностью

Что мы говорим?

Составление Мозаики Человеческой Истины требует осознанного понимания отношений между переживаниями и словами, которые мы используем, чтобы структурировать их: знание/невежество, черное/белое, истинное/ложное. Один уровень сознательного понимания выбирает слова, которые создают гармонию вместо противоречий. Это единственный доступный выбор для сознания, погрузившегося в изучение своих темных пещер. Любая альтернатива гораздо более деструктивна и ужасна.

Другой уровень сознательного понимания — понимание и нахождение контакта с основной энергией и динамикой со словами. Слова, произносимые тем, кто обладает сознательным пониманием, будут правдой. Слова, произнесенные тем, кто не обладает сознательным пониманием, будут ложью — механическим повторением чьих-то слов, когда у говорящего нет личного, пережитого понимания.

Не существует лингвистической правды кроме той, которую создали люди, согласившись считать ее таковой. Не существует знания кроме того, которое все люди договорились считать знанием. Не существует ни правильного, ни неправильного, кроме тех концепций правильного и неправильного, которые были созданы человеком.

Возможно ли, чтобы Бог существовал вне границ Мозаики Человеческой Истины? Если все, что может знать человек — это непрерывный поток сенсорных данных и структура, которую его ум придал этим сенсорным данным, он никогда не сможет точно узнать — существует ли Бог на самом деле. Он может верить. Если выбором будет — верить, то лишь потому, что это приносит мир и гармонию ему и окружающим.

На протяжении человеческой истории существовало множество людей, погрузившихся в глубины личного ада и родившихся заново в переживании постоянного осознавания потока сенсорных данных и того, как их ум созидательно структурирует эти данные. Многие называли уход от двойственности слов спасением, или разрывом иллюзорной завесы, или трансформацией, а человеческое сознание «раем» или «нирваной». Все они чувствовали некую связь с Энергией, далеко превосходящей их собственную, Энергией, которую называют Богом. Многие из тех человеческих существ, оглядываясь назад в то время, когда еще не обладали достаточной осознанностью и были пленниками жестких рамок языка и страха, называли свое прежнее эмоциональное состояние «адом». Могут ли слова «Бог» и «дьявол» обладать переживаемым значением внутри границ Мозаики Человеческой Истины, внутри человеческого опыта и внутри определения этого опыта, производимого умом, так же, как это происходит со словами «синий» и «океан»? Не правда ли, что нет ничего удивительного в том, что мистики не могут описать свое переживание Бога? Не правда ли, что нет ничего удивительного в том, что описания человеческого опыта того, что было названо Богом, включают такие слова, как «всеведущий», «всемогущий» и «вездесущий», в то же время «смиряющий» и «ужасающий»? Этот опыт содержит в себе все оттенки, все возможности.

Трехстишия хайку

(«Если»)

Мысль начинается с предположения.

Как же тогда человек может считать мысль

универсальной истиной?

Мысль начинается с предположения.

Не является ли мысль ничем иным как творчеством,

подобным Божественному?

Нормы

Человеческие нормы того, что хорошо, а что плохо

Провоцируют ожесточенные бои

в суде