Что мы натворили

Куртка с эффектом охлаждения.

Его охлаждающая куртка сразу же понижает его температуру. Он надевает маску на лицо и смахивает рекламу, чтобы проверить новостные ленты. В заголовках, похоже, не происходит ничего космического.

Шини Вам подписал новую сделку с «Нью Ньюком».

Марсианский шаттл все еще не найден.

Вы получили свой пластырь от гриппа?

«Сошедшие с ума боты против Охотников на ботов: Переломный момент».

Нужна ваша помощь по уборке космического мусора.

Прибыль Крим-колоний возросла на 17 %.

Умные наркотики убивают вас?

Робот-портье убийца, «ДроидШеф», «гиперпетля»: Что произошло на самом деле?

Универсальный базовый доход наконец-то здесь!

Так что, может быть, родительские единицы паниковали из-за ерунды. На самом деле, люди ходят и занимаются air-скейтингом вокруг него так же, как и в обычную полночь в Джози. Он стоит чуть дольше, размышляя, на какой травмай сесть. «Атриум» в двенадцати кварталах на восток. Хостел Веги в противоположном направлении. Сильвер действительно в опасности? Вероятно, нет. Или, по крайней мере, так говорит он сам себе, несмотря на тревожные сигналы интуиции, садясь на транспорт, что едет в западном направлении, и держа путь в квартал искусственного интеллекта в Чайнасити-Сэндтон.

Глава 21

Мистер Вселенная

12 годами ранее. «ЛЕД», Йоханнесбург, 2024

Зак использует скудный кусок тюремного мыла, чтобы разрисовать оштукатуренную кирпичную стену в его камере. Он использует всю стену напротив своей металлической койки как холст. Ему удается обрисовать лишь контуры перед тем, как мыло заканчивается. Свободный набросок цветущего лотоса. Ему нравится, что тот почти невидим.

Это лучшее применение мыла, которое он нашел: добавить что-то красивое, на что можно смотреть. Что-то, что воплощает красоту, потенциал и надежду, потому что, Сеть знает, здесь ничего из этого нет. Что важнее, это его ежедневное напоминание о правде, о том, почему он здесь, и о том, что ему все еще предстоит сделать. Зак стоит там в своей маленькой серой камере и смотрит на цветок. Представляет, как тот цветет и распускает лепестки, а потом превращается в ничто.

«Я здесь, чтобы пробудить "Пожирателей Лотуса"».

Арест временно помешал выполнению его плана, но всегда есть выход. Это императива, которая помогает ему сохранять самообладание.

Небольшая пластина мыла — одна из тех, сводящих с ума деталей, от которых он рад избавиться. Они дают тебе наволочку, но без подушки, окно, но без вида, и кусок дешевого мыла без воды. Он все еще не может понять, недостаток ли это внимания к деталям, или нечто более ужасное: приглашение в дурдом. Иногда он ощущает, психологически говоря, что они дают ему достаточно веревки лишь для того, чтобы на ней повеситься.

Мужчина слышит свист снаружи. Лавмор с амблиопией (прим.: понижение зрения, причиной которого преимущественно являются функциональные расстройства зрительного анализатора, не поддающиеся коррекции с помощью очков или контактных линз). Он не сомневается, кто это, потому что Лавмор — единственный охранник, который предупреждает о своем приходе. Обычно тот насвистывает устаревшую евангелистскую мелодию. Может быть, он думает, что заключенные заслуживают небольшой приватности, или, может быть, свист — подобие защитного заклинания, чтобы оградить себя от того, что он войдет и увидит, как заключенные занимаются тем, что он не хочет видеть.

Дверь открывается, и охранник показывает Заку следовать за ним.

Лавмор не его любимчик, но, по крайней мере, он лучше, чем Бернард.

Свет причиняет боль глазам Зака, поэтому тот часто моргает, чтобы унять жжение.

— Куда мы идем?

— Они тебе не сказали?

Они идут по коридорам, поднимаются по лестницам, едут на конвейерных лентах, пока Зак не теряет ориентацию в пространстве. Этому способствует и то, что здесь нет ни окон, ни естественного освещения, чтобы оценить время суток. Ему хочется думать, что его адвокату, его настоящему адвокату, каким-то образом удалось прорваться к нему, или что обвинения против него сняты, но он не может избавиться от дурного предчувствия. Все кажется спланированным, подстроенным. Хелена Нэш говорила им, что они ускорили суд над ней лишь с одной целью — посадить ее навечно.