Что мы натворили

«Уверен, что так».

Она впивается в него взглядом своих ясных глаз.

— Не доставляйте никому проблем.

Гаэлин открывает раздвижную дверь в его комнату. Тут вполне могло оказаться что-то вроде грязной, переполненной южноафриканской тюрьмы во времена до крим колоний, где ты рискуешь оказаться зарезанным за треснувшую пластиковую тарелку с супом. Здесь на виду нет никаких решеток, а сам интерьер выполнен в азиатском стиле: татами на полу, минимализм, чистота. Идеальный куб сложенной одежды в углу матраса.

Девушка просит Бернард снять с Зака наручники, и та снимает. Затем она берет руки Зака в свои, и не успевает он понять, как на нем уже защелкивается единственный отполированный черный браслет на левом запястье. Тот издает звуковой сигнал.

— Так удобнее?

Он проводит пальцем по гладкой поверхности браслета и кивает.

— Льюис? — зовет Гаэлин кого-то в коридоре.

Слышится приглушенный шум, когда кто-то перемещается по соседней комнате, затем они слышат, как дверь скользит в сторону. Решительным шагом входит человек, которого можно описать только как старого хипстерского «Ангела из ада»: семидесяти лет с чем-то с идеально стриженой серой бородой и соответствующими волосами, кожей цвета капучино и телом, которое много десятков лет видело по сто подтягиваний в день, и огромным, замысловатым тату, змеей выползающим из-под его потертого жилета, вниз по его размеченным венами рукам и вверх по его шее. Жесткая чешуя и опасность в глазах. Дракон. Он поднимает подбородок, здороваясь с Заком.

— Мистер Гердлер, Льюис один из наших самых опытных резидентов. Если у вас есть вопросы, задавайте ему. Он поможет вам осмотреться.

Льюис кивает.

— С вами все будет в порядке, Зак, — говорит Гаэлин.

Зак?

«Это мое имя? Да, оно ощущается правильным. Зак».

— Хорошо! — восклицает Гаэлин, прижимая свой «Тайл» к груди. — Моя работа здесь окончена.

Зак хочет сказать: «Не оставляй меня здесь». На секунду, психологически, он превратился в ребенка, цепляющегося за материнскую юбку и уткнувшегося головой в ее твердые голени. Не оставляй меня здесь. Он не шевелится, лишь наблюдает, как она поворачивается и уходит от него. Единственное доброе лицо, которое он видел за много месяцев. Не оставляй меня здесь. Что эти люди сделали с ним? Он заставляет себя забыть об удаляющейся фигуре регистратора и посмотреть Льюису прямо в глаза.

— Откуда начнем?

Глава 34

Карта в никуда

12 лет спустя. «Вайт Меззанин», 2036

Как только Сильвер удается отсоединить два медных предмета, она использует конец одного, чтобы заточить второй. Он уже хорошей формы — в виде длинного треугольника — так что нужно лишь немного работы, чтобы превратить его в более эффективное оружие. Она заканчивает и довольна своей работой, счастлива тем, чего добилась, несмотря на то, что не знает, как его применит.

Ее голова все еще ужасно болит. Даже от проглатывания скудной слюны боль молнией простреливает ее череп. Скоро все будет кончено. Она сдувает металлическую пыль с клинка — медные блестки — и полирует его своей хлопковой рубашкой.

Сильвер не знает, почему она так долго не могла понять, чего от нее требуют. Это должно было быть очевидным с самого начала.

Ванная изготовлена из такого светлого фарфора и такая чистая, что складывается ощущение, что никто на нее никогда даже не смотрел, не то что купался в ней. Сильвер выбирает функцию «на пять пальцев», и из крана начинает литься теплая вода. Вода такая же чистая, как и питьевая. Сильвер заворожена: она никогда прежде не купалась в прозрачной воде. Она добавляет еще пять пальцев, так что ванная становится полна на половину. Выше нормы, роскошно до неприличия, она это знает, но в ее ситуации это можно простить. Она стягивает накрахмаленную рубашку через голову и медленно залезает в ванну. Это все равно, что скользить в теплое жидкое стекло. Она откидывается на спину, а затем скользит под воду, ощущая, как тепло омывает всю ее кожу головы и лицо, и плечи. И это ощущается таким приятным, таким приносящим облегчение. Она пускает пузыри и остается под водой, пока ее легкие не начинают протестовать.

Выплыв на поверхность, она вспоминает о своей семье. На ее глаза наворачиваются слезы. Теплая вода окрашивает ее кожу, обычно цвета слоновой кости в розовый, голубые вены на ее запястьях исчезают. Красиво прорисованные линии темно-синего цвета. Карта в никуда.

Сильвер свешивается через бортик ванной и поднимает свою самодельную медную бритву.

Она разрезает вены на обеих рук вдоль. Сильвер стонет от боли, разрезая кожу. У нее пробегают сомнения. Она действительно это делает? Это действительно единственный выход? Но теперь пути назад нет.

Конечно же, она ожидала, что будет кровь. Чем больше, тем лучше. Быстрее. Но резкость киновари на фоне белой ванны, пульсирование потока пугают ее. Она наблюдает, как красный льется вниз и создает облачка под водой, похожие на перевернутые атомные взрывы. Вскоре фарфор расцвечен — вода окрашена.