Что мы пожираем

– Почему… – мой голос сорвался. Боль обожгла мое горло, мою грудь. Мои глаза пульсировали от боли.

Погибли. Погибли. Погибли.

Сколько людей погибло из-за меня.

– Я жертва, – сказала я срывающимся голосом. – Я должна умереть. Я готова умереть.

– Не все жертвы заставляют нас истекать кровью. Твоя жертва, та, что связывает нас, Грешных, с твоей сделкой, жива. – Он встал, и оказалось, что он намного выше, чем был раньше. Он похлопал меня по плечу, и рука его была слишком легкой, чтобы быть из плоти и крови. – Конечно, ее будут соблюдать не все Грешные, но ты всего лишь смертная. Ты связала большинство из нас, и это лучшее, что ты могла сделать. Тебе придется с этим жить, долго жить. Ты поможешь восстановить Цинлиру. Или обречешь ее на гибель. Нас это особо не волнует.

– Зачем ты мне это рассказываешь?

– Нам было весело, разве не так? – Он вышел из пещеры, жизнь расцветала за его спиной. – Сейчас мы начнем собирать свои долги. Как только ты вернешься домой, я принесу тебе подарок.

Я кричала до тех пор, пока не сорвала голос.

Моей жертвой была не смерть. Я должна была жить, осознавая, сколько людей погибло по моей вине, и смотреть в глаза людям, которые потеряли из-за меня своих любимых.

Может быть, они убьют меня.

Я поползла к выходу из пещеры. Тело Джулиана было покрыто мхом и грибами, но Алистер остался нетронутым. Я рухнула ему на грудь и надела на него разбитые очки. Я уходила из пещеры, чувствуя на себе взгляд его красных глаз.

Он все понимал. Вероятно, даже догадался, что мне придется с этим жить.

Тени и звуки следовали за мной, как шепот, как ветер, как волны или шелест листьев. На моих коленях и локтях расцвели синяки, и когда я поднялась наверх, по коридорам эхом разносились крики. Пэры, те, кого я принесла в жертву, все еще умирали, а мои творцы все еще отсутствовали, исполняя мою волю. Я изо всех сил рванулась навстречу звукам столкновения стали и камня. Бессмертный вой сотряс залы. Я выглянула из-за угла.

Хана, лицо и грудь которой были забрызганы кровью, описала мечом дугу через пятно тумана, парящее в зале. Оно раскололось и упало, шлепнувшись на землю. Из бушующей плоти потекла кровь.

Еще четверо Грешных наблюдали за происходящим, сидя на стропилах и открытых дверях. Существо с пустой грудью, из тела которого на пол капал желудочный сок, делало последние вдохи, несмотря на отсутствие у него легких. Оно хрипело, но не бросалось на Хану и не пыталось сожрать ее или людей, которых она защищала. Маленький зверь с ребрами наружу качался взад и вперед. Рядом с ним хлюпали отрубленная нога и умирающая крыса, оказавшаяся в его груди. Тот Грешный не солгал; мой контракт связал большую часть Грешных. Хана жестом показала, чтобы люди следовали за ней.

Я попыталась крикнуть, но мой голос пропал, умер, как должна была умереть я. Я постучала по полу. Хана развернулась, подняв меч.

– Лорена! – Она подбежала ко мне и подняла меня, обхватив сильной рукой за талию. – Черт. Черт. Черт. Ты умираешь? Где его превосходительство?

Я покачала головой и коснулась горла. Даже это движение причиняло боль. Мы пробирались через коридоры дворца к большой церкви в центре парка, и чем ближе мы к ней подходили, тем больше становилась отродий. Они не нападали, а просто наблюдали. Мы не могли и не должны были жить исключительно в церкви, но сейчас я должна была помочь всем, чем я могла.

Мак и Бэзил, изрядно потрепанные, стояли у ворот, ведущих на территорию церкви. Мак подхватил меня на руки и пронес всю оставшуюся часть пути. Бэзил трусцой бежал рядом с ним.

– Джулиан? – спросил Мак.

Я покачала головой.

Бэзил коснулся руки Мака.

– Я приведу Сафию.

– Нет, – сказала я. – Я буду жить. Все получилось?

– Большая часть людей в безопасности, – сказала Хана, проводя рукой по лицу. – Многие Грешные просто наблюдают за нами, но пэры, которые все еще были во дворце… – Я похлопала Мака по плечу, пока он не поставил меня на землю. Он сел в грязи рядом со мной, крепко сжимая мое запястье. – Что ты наделала?

– Я заключила сделку, – прошептала я, – но, очевидно, моя жертва, чтобы скрепить ее, – это жизнь с осознанием того, что я сотворила. – Я всхлипнула, и он вытер мои слезы.

Пэры и советники мертвы. Цинлирой никто не правит. Грешные снова ходят по этому миру. Нам нужно полностью поменять уклад нашего мира. Но для этого нужно придумать новую систему, которая не зависит от родословной или достатка.

– Лорена! – Сафия, с щеками, покрытыми пеплом, остановилась на каменной дорожке, на которой я сидела, и потянулась к Хане. У нее на руке был свежий порез. Он не кровоточил, очевидно, это была жертва. – Что-то приближается. Пульса нет.

– Я это чувствую, – сказал Бэзил. – Мой благотворец дрожит от страха. Он никогда ничего не боялся.

Мы направились к церковным воротам. Сафия осталась на каменной дорожке в нескольких шагах позади нас. Хана перезарядила револьвер, и я указала на Грешного, который наблюдал за нами, но не нападал. Дорожка из белых астр спиралью поднималась из травы. Грешный попятился от нее.