Что мы знаем друг о друге

— Ты же шутишь, правда?

— Завтра узнаешь.

— Если доживу до завтра. Я после прошлой недели еле отошел, — вздохнул Дэнни.

— Это ерунда. Прошлое занятие — все равно что прогулка в парке с бабушкой.

— Я свою терпеть не мог.

— Ой. Ну тогда этот урок будет как прогулка в парке с бабушкой.

— Будешь бить меня палкой, приговаривая: «Твоя жизнь — ужасная ошибка»?

— Это можно устроить. — Кристаль, сведя ноги, встала. — Иди сюда, тупица, начнем с растяжки. У нас мало времени.

Дэнни стянул куртку и бросил в угол.

— Мне ни за что не выиграть, да? — спросил он, покачиваясь на одной ноге и растягивая бедро.

— Не-а.

— Ты даже соврать разок не можешь?

— У меня плохо получается.

— Попробуй.

— Ладно. — Кристаль на минуту задумалась. — Ты очень симпатичный.

— Я не это имел в виду.

— Что ты хочешь от меня услышать, Дэнни? Ты, как и я, знаешь: шансов попасть в цель у нас мало. Даже меньше, чем мало. В такую цель не попал бы даже чувак из «Снайпера», а он был офигенный стрелок. Так что если ты имеешь в виду победу, то нет, тебе не выиграть; но если ты спрашиваешь, есть ли у тебя шанс, то да, я считаю, шанс есть. Маленький. Крохотный, как волосок в носу. Но все-таки это шанс. Если бы я так не думала, меня бы тут не было. Смотреть, как ты скачешь по студии, будто пьяный осел, — это, конечно, смешно, но я бы с бо́льшим удовольствием смотрела «Нетфликс». И потом, ты же тренируешься не для проб в «Лебединое озеро». Тебе не нужно изучать всю историю танцев. Черт возьми, ты же не пытаешься стать новым Майклом Флэтли[15]. Тебе надо знать ровно столько, сколько хватит для одного-единственного номера длиной несколько минут максимум. Не пойми неправильно, тебе все равно придется вкалывать как проклятому, но у тебя есть целых три недели, чтобы отточить трехминутный танец, то есть по минуте в неделю, или… сколько это? Десять секунд в день или около того. Если будешь повторять за мной, и делать, что я говорю, и как следует растягивать свои несчастные мышцы… — Дэнни немедленно выпрямился. — …То, кто знает, может, мы еще и дадим этим придуркам прокашляться. Как тебе такое?

— Неожиданно воодушевляюще.

— Что ж, значит, я вру лучше, чем думала. — Кристаль подмигнула ему. — Ладно, смотри и учись. Я знаю танец, который может выстрелить.

Кристаль нажала на «плей», и стены задрожали. Она вышла в центр зала и встала напротив зеркала, покачивая головой и тряся руками, как боксер, готовящийся к атаке. Громкость нарастала по мере того, как музыка приближалась к кульминации, а когда пошла на спад, вместе с ней пошли ко дну и все надежды Дэнни выиграть призовые деньги. Он наблюдал за тем, как Кристаль ловко порхает по залу, едва касаясь досок. А если она все же наступала на пол, то звук напоминал шум дождя, будто она приземлялась сразу в нескольких местах одновременно. Она двигалась с грацией фигуристки и уверенностью руфера, вела себя раскованно, как рок-звезда, и свободно, подчиняясь одной лишь музыке. Мелодия снова стала развиваться; танец ускорился, и лампочки замерцали: может, Фэнни забыла заплатить за электричество, а может, как подозревал Дэнни, Кристаль двигалась так неистово, что высасывала энергию из всей округи. И даже когда музыка закончилась, а Кристаль остановилась, Дэнни все равно почему-то казалось, будто зал вращается, словно переполненный вырвавшейся из нее лишней энергией.

— Ну? — кивнула девушка. — Что скажешь?

Она даже не вспотела, а вот у Дэнни заблестел лоб.

— Думаю, ты права. Мне никогда не выиграть.

— Тебе не понравилось?

— Нет. Не понравилось, — ответил он. — Я восхищен. Это было невероятно! Но в том-то и проблема. Мне ни за что не освоить такое за три недели.

— Ну с таким настроем — точно нет, — бросила Кристаль.

— Может, сделаем что-нибудь попроще?

— Ты можешь делать что хочешь, Дэнни. Можешь выйти на сцену и пропукать «Голубой Дунай» через газетку. Мне плевать. Это не меня разорвут в клочья, если ты продуешь.

Дэнни уставился на свое отражение, пытаясь разглядеть что-то, помимо панды на грани вымирания.

— Ты правда думаешь, что я справлюсь? — спросил он.

— Никогда не узнаешь, пока не перестанешь ныть и не попробуешь, не так ли?