Что мы знаем друг о друге

— Все не так просто. Он говорил обо мне. И о Лиз. Он никогда бы такого не рассказал, если бы знал, что я — это… ну, я. С одной стороны, это чудо. Я столько всего узнал о нем! И он говорит, Иван. Наконец-то говорит! Но если он поймет, кто я, то больше мне ни слова не скажет. — Дэнни вздохнул. — Ума не приложу, как быть. Как бы ты поступил? Хотя нет, не отвечай. Как поступить мне?

Иван прищурился. Он делал так иногда, притворяясь, будто не понимает по-английски.

— У меня есть идея. — После долгих размышлений украинец подался вперед, словно собирался сообщить какой-то секрет. — Если удастся сделать так, чтобы Уилл заговорить с тобой — не с пандой, а с Дэнни, — то, может, он не захочет общаться с пандой.

— Если бы я знал, как заставить его поговорить со мной, я бы в это не ввязался! — вздохнул Дэнни.

— Все так, — кивнул Иван.

— Впрочем, — продолжил Дэнни, пожевав губу, — может, ты мне и помог.

— Да?

— Как думаешь, Альф позволит мне забрать со стройки остатки досок?

— Я уже спросить, — Иван покачал головой. — Хотел собрать полки для Иваны, но Альф сказать нет.

Он указал на три полки, заставленные черно-белыми семейными фотографиями, будто бы сделанными в девятнадцатом веке и вдобавок в пургу.

Дэнни нахмурился, рассматривая деревянную конструкцию.

— Ты про эти полки?

Иван кивнул.

— Эти самые полки?

— Эти самые полки, — повторил Иван.

— Я думал, Альф запретил брать доски.

— Запретить. Я все равно взять.

— Как?

— Я идти ночью. Легко. Показать тебе.

— Уверен? Ивана ни за что меня не простит, если ты снова сядешь в тюрьму. — Слова сорвались с губ прежде, чем Дэнни понял, что ляпнул.

— Тюрьму? Какую тюрьму?

— Да не бери в голову. — Дэнни попытался замять тему, но Иван уставился на него взглядом, не оставлявшим сомнений: они не будут говорить ни о чем другом, пока Дэнни не объяснится. — Ну, или где ты там их сделал. — Он указал на татуировки друга.

Иван опустил взгляд на свои руки и нахмурился, а затем расхохотался так неожиданно, что Дэнни впился в кресло.

— Думаешь, это тюремные наколки? — спросил украинец.

— А что, нет? — Дэнни сам удивился прозвучавшему в его голосе разочарованию.

— Я отец семейства, Дэнни, а не преступник. Они не из тюрьмы. Они от Юрия.

— Сын набил тебе татуировки?

— Нет, их набить в тату-салоне.

— Не понял.

— Смотри. — Иван закатал рукава и положил покрытые рисунками руки на стол. — Как-то раз после работы я очень устать. Заснул прямо в кресле. Проснулся — смотрю, Юрий ручкой рисовать на мне. На руках и даже лице. Он был очень маленький, пять или шесть лет, и так ему было весело, что я его не остановить и притвориться спать, пока он не закончил. Когда я открыл глаза, то понял: это самое красивое, что я видел. Мне так понравилось! Я в тот же день пойти к тату-мастер и оставить это навсегда.

— Не подумай ничего плохого: это, возможно, самое милое, что я слышал, но… ты не мог, ну, например, просто фото сделать?

— Зачем? Хранить в телефоне? Поставить в рамку? Телефон можно потерять. Фото можно потерять. Но их… — он похлопал себя по рукам, — нельзя потерять.

— Ну, технически это не так…

— Конечно, так! Как я потерять руку? Ее не уронишь за диван. Не оставить в тележке в супермаркете и не забыть в такси. Невозможно.

— Ты прав, — кивнул Дэнни. Пожалуй, обсуждать нюансы расчленения сейчас было бы некстати.

— Они, — продолжил Иван, с улыбкой проводя пальцем по неразборчивым каракулям сына, — со мной навсегда.

— Мне немного неловко, — признался Дэнни. — Я всегда думал, ты… ну… убил кого-нибудь.

— Я сказал: татуировки от Юрия. — Иван поднял голову. — Я не говорить, что никого не убивал.

И подмигнул; тут Дэнни окончательно запутался, где шутка, а где правда.

— Думаю, мне пора. — Дэнни решительно поднялся и направился к двери.

— Минуту. Надо сделать кое-что на кухне. Для Иваны.

— Тебе помочь? — предложил Дэнни. Он знал ответ заранее, но хотел посмотреть на реакцию друга.

— Нет! — воскликнул Иван неожиданно тонким голосом, затем откашлялся. — Я хочу сказать, нет. Порядок.

Он открыл дверь ровно настолько, чтобы протиснуться в кухню — то есть практически настежь.

— Иван, — окликнул его Дэнни. Друг обернулся. — Спасибо.

— За что?

— Сам знаешь.

— Нет.

— Ну, просто… спасибо.

Иван нахмурился и покачал головой.

— Ты вести себя нелепо. — С этими словами он исчез в кухне.

Стройку окружал высокий проволочный забор. Зайти или выйти можно было только через огромные железные створки ворот, преграждающих вход. Рядом стояла будка: там резались в карты двое охранников. Всю территорию заливал свет огромных фонарей. Их лучи пересекались в самом центре, где находились бараки с кабинетами, прямо под которыми света почти не было; никто не заметил прячущихся в темноте Дэнни с Иваном.

— Это обязательно? — спросил Дэнни, разворачивая ткань: у него в руках оказалась черная маска с прорезями. — Мы доски воруем, а не нападаем на посольство Ирана.

— Камеры. — Иван покрутил пальцем над головой.

Дэнни натянул маску на голову и приладил прорези на места.

— Так, — огляделся Иван. — Готов?