Что нам в них не нравится…

Для деревни я не предвижу опасности рецидива характерных для польской эпохи «жидив-орендарив». Наоборот, революция, перекинувшись в антисемитизм, изгнала из деревень и тех евреев, которые там жили, можно сказать, века. Слишком уж опасно оказалось для них равноправие: часть деревенских евреев истреблена, часть бежала в большие города. Многие местечки, то есть маленькие города, опустели по той же причине. Лозунг «смерть буржуям» ведь оказался двуликим за ним притаилось «бей жидов».

Что же касается «психического фронта», то придумать ограничительные, законодательного свойства, меры, которые помешали бы евреям влиять на русские мозги, невозможно. Есть только одна мера: уничтожить самые мозги, но это… нежелательно.

Опасности будущего

Разумеется, не следует воображать себе, что при еврейском равноправии воцарится рай в России. Наоборот, предстоит тяжелая борьба.

Тяжелая борьба с еврейством начнется тогда, когда страсти приутихнут и пережитое понемногу начнет забываться. Русский народ отходчив и полегоньку начнет сдавать позиции.

И мы сами не заметим, как целые области жизни, весьма важные, ускользнут из наших рук. Это будет так «естественно»…

Возьмем совершенно свежий пример из текущей жизни, жизни нашей, эмигрантской; пример, который у всех перед глазами.

Из России эмигрировало некоторое число газетчиков трех категорий: 1) независимых русских, 2) русских еврействующих, 3) евреев. В России до революции независимые от еврейского влияния русские газетчики, можно сказать, дышали на ладан. Евреи и еврействующие (издатели и писатели) брали верх.

Но революция произвела коренной переворот в умах. В статье, упоминаемой в «Предисловии», С. Литовцев пишет: «В начале 20-х годов эмигрантский антисемитизм носил прямо-таки болезненный характер — это была своего рода белая горячка». В переводе на язык «газетного рынка» это признание обозначает, что евреи и еврействующие (писатели и издатели) находились, можно сказать, в безвыходном положении: все было против них.

Но вот прошло несколько лет. Воспользовались ли независимые русские газетчики временем, когда уроки революции, перефасонив русскую психику, можно сказать, дали им в руки все козыри?

Увы, нет. Русские газеты, независимые от еврейского влияния, создавались, лопались, опять начинались, или же влачили прозябающее состояние. Даже «Новое Время», несмотря на то, что семья Сувориных выбралась за границу, не смогло использовать благоприятных обстоятельств и занять положение, соответствующее возможностям. Энергичный суворинец Каллиников попробовал привить «Русь» в Софии, но его убили. После его смерти «Русь» завяла. На Праге, сильном средоточии русских, газеты совсем не вытанцовывалось. Берлином завладел «Руль», издаваемый Гессеном, и, несмотря на то, что его издает Гессен, самое имя которого при сложившейся обстановке «болезненного антисемитизма» отвращало читателей, «Руль» переупрямил, существует и будет существовать.

Париж — столица мира? Париж захватили «Последние Новости» — цитадель политического еврейства и еврействующих русских, под внешним водительством Милюкова. Павла Николаевича читали на первых порах, посылая ему сто тысяч проклятий в виде подписной платы; в особенности в то время, когда «Последние Новости» травили Добровольческую Армию, мужественно зарабатывавшую себе доброе имя на Голом поле Галлиполи. Но читали, потому что другой газеты не было. Пытались создавать другие газеты, но всегда находилась тысяча и одна причина, почему эти газеты не вытанцовывались; или, если они и возникали, то начинали нести такое, что немногие мужественные решались брать их в руки. Наконец, появился серьезный конкурент «Последним Новостям» — «Возрождение».

И что же? Да все то же. Через некоторое время «Возрождение» получило тяжкую аварию в виде удручающей распри между издателем и редактором. Одна из тысячи причин нашлась. В результате значительная часть сотрудников ушла, а «Возрождение», хотя и продолжает выходить, но стало оно какое-то малокровное: трудно ему противостоять «Последним Новостям». Сия последняя газета все более забирает ходу. Не удивительно ли? Вся психика была так резко враждебна и еврейству и милюковщине, да враждебна она еще и сейчас, а вот подите: тираж растет. А вместе с тиражом растет и влияние. Ведь не только для уголовных романов покупают. Поневоле впитывают то неуловимое, чем дышит газета.

Впрочем, надо сказать, что и газета, приспособляясь к своей новой клиентуре, несколько изменила тон. Не с такой ненавистью третирует «Общевоинский союз», то есть армию; ходит в церковь, в лице И. П. Демидова; менее заигрывает со всякими сепаратизмами; начинает понемножку понимать, что законен и русский национализм в ряду других. Иной номер возьмешь — совсем приличная газета.

Но — tant pis![42]