chto_neobhodimo_znat_o_mihaile_bulgakove

Лет тридцать назад в среде советских либералов было принято порицать Ильфа и Петрова за образ Васисуалия Лоханкина, будто бы являвшийся карикатурой на русскую интеллигенцию. Но Лоханкин с его сермяжной правдой и трагедией русской интеллигенции такой же сюрприз с двойным дном, как Митрич. Это не интеллигент, а дурак. Интеллигент в Вороньей слободке… квартирант Лоханкина, то есть Остап Бендер.

Во время знакомства между ними происходит примечательный диалог:

«— Скажите, из какого класса гимназии вас вытурили за неуспешность? Из шестого?

— Из пятого, — ответил Лоханкин.

— Золотой класс! Значит, до физики Краевича вы не дошли? И с тех пор вели исключительно интеллектуальный образ жизни?»

О чём здесь говорится? По учебнику физики Краевича учились в 6-ом классе гимназии, курс считался сложным и служил основной причиной отчисления гимназистов за неуспеваемость. Бендер это знает, потому что учился в гимназии и, скорее всего, гимназию закончил. Лоханкина исключили из легкого пятого класса, то есть это просто дебил. У него начальное образование.

Но одновременно, и это очень важный момент для понимания характера дилогии, образ Лоханкина содержит в себе черты автора. Лоханкин, подобно Булгакову неприспособлен к бытовой жизни. Для Михаила Афанасьевича разогреть котлеты было проблемой, и ночное уплетание приготовленного женой холодного борща это типовая ситуация его быта. Конечно не потому, что он имитировал голодовки — просто он писал по ночам, а жена в это время спала. Совершенно булгаковская черта — любовь Васисуалия к дореволюционным энциклопедиям. Ну, а про «гасите свет в уборной» я уже написал выше. Подозреваю, что по-бендеровски ловкие ответы «Семеновне» это художественный вымысел. В реальности Булгаков, живший в нехорошей квартире на птичьих правах бывшего белогвардейца, помалкивал в тряпочку.

Но особенность образа создаваемого настоящим писателем в том, что он жив, а, следовательно, начинает вступать в ассоциативные связи, явно не предусмотренные автором, но им угаданные. Если писатель гениальный — угаданные гениально. Описывая истерическую голодовку Лоханкина, Булгаков не мог знать, что через некоторое время Бухарин устроит такой же спектакль, а потом проголодается и будет просить прощения.

«Молотов. Разрешите заседание пленума объявить открытым. Слово имеет тов. Бухарин.

Бухарин. Я, товарищи, имею сообщить вам очень краткое заявление такого порядка. Приношу пленуму Центрального Комитета свои извинения за необдуманный и политически вредный акт объявления мною голодовки. Сталин. Мало, мало!

Бухарин. Я могу мотивировать. Я прошу пленум Центрального Комитета принять эти мои извинения, потому что действительно получилось так, что я поставил пленум ЦК перед своего рода ультиматумом и этот ультиматум был закреплен мною в виде этого необычайного шага.

Каганович. Антисоветского шага.

Бухарин. Этим самым я совершил очень крупную политическую ошибку, которая только отчасти может быть смягчена тем, что я находился в исключительно болезненном состоянии. Я прошу Центральный Комитет извинить меня и приношу очень глубокие извинения по поводу этого, действительно, совершенно недопустимого политического шага. Сталин. Извинить и простить.

Бухарин. Да, да и простить.

Сталин. Вот, вот!

Молотов. Вы не полагаете, что ваша так называемая голодовка некоторыми товарищами может рассматриваться как антисоветский акт? Каминский. Вот именно, Бухарин, так и надо сказать.