Что непонятно у классиков, или Энциклопедия русского быта XIX века

И, наконец, о принадлежности, которую непременно брали с собой в дальнюю дорогу. ПОГРЕБЕЦ — так назывался небольшой сундучок с посудой и провизией. Юный Гринев в «Капитанской дочке» везет с собой погребец, которым ведает Савельич. В «Воскресении» Л. Толстого офицер в дороге «достал из погребца четвероугольный графинчик с коньяком и бисквитом».

Еда и напитки

Здесь непонятного, то есть устаревшего, у классиков встречается очень мало. Кухня наша, хотя и обогатилась заметно за счет западных и восточных блюд, тем не менее радикально не изменилась.

Непонимание могут вызвать лишь некоторые аристократические, изысканные блюда, вроде нетленного СТРАСБУРГСКОГО ПИРОГА, упоминаемого в «Евгении Онегине». Так назывался паштет из гусиной печени, привозимый из-за границы в консервированном виде (поэтому-то и «нетленный»). Или знакомый по «Ревизору» ЛАБАРДАН — особым образом приготовленная треска, своего рода деликатес. Исчезли и забылись, с другой стороны, нищенские крестьянские блюда вроде ТЮРИ — хлебного крошева в квасе или в соленой воде. «Кушай тюрю, Яша! / Молочка-то нет!» — говорит крестьянка у Некрасова маленькому сыну.

Удивление могут вызвать КОНСЕРВЫ, подаваемые к столу у Карениных. Это, разумеется, не современного типа фабричные консервы, запаянные в жестяных банках или стеклянной посуде с плотными крышками, — такие появились в розничной продаже только к концу прошлого века (для армии изготовлялись раньше). Консервами же в то время назывались разного рода соленья и маринады растительного происхождения, изготовляемые либо домашним поваром из продуктов, привезенных из имения, либо ресторанными кулинарами.

Из напитков особого внимания заслуживают КИСЛЫЕ ЩИ. Что означает фраза у Гоголя: «Чичиков выпил бутылку кислых щей»? С каких пор щи пили из бутылки? В неоконченном романе Пушкина «Рославлев» говорится о патриотическом подъеме, охватившем русское общество в связи с вторжением в Россию наполеоновской армии: «…кто отказался от лафита и принялся за кислые щи». То есть, казалось бы, французскому вину предпочел исконно русское блюдо. Но «кислые щи» — не блюдо, а напиток. Так именовался особого рода шипучий квас, который бродил так, что его можно было держать только в очень толстой бутылке.

Другими забытыми безалкогольными напитками были СБИТЕНЬ — из меда с пряностями и подаваемый на балах ОРШАД — охлажденное миндальное молоко (сок) с сахаром.

Названия иностранных горячительных напитков в разговорной речи часто искажались до неузнаваемости: бурдашка вместо бордо, ель вместо эль (Розальская в «Что делать?»), бальсан вместо бальзам, пунштик — вместо пунш и т.д.

Болезни и их лечение

Медицина, на которую мы так часто жалуемся, за последние полтора-два века так далеко шагнула вперед, что старинная диагностика и методы лечения способны вызвать у современного врача недоуменную улыбку. Читая классиков, убеждаешься: болезнь чаще всего определялась не по глубоким внутренним причинам, ее вызвавшим, а по внешним проявлениям. Так, чуть ли не любое заболевание, сопровождающееся высокой температурой тела, называлось ГОРЯЧКОЙ, а жаром и ознобом — ЛИХОРАДКОЙ. Именно от горячки и лихорадки, как первопричины, люди умирали — таковы были обычные заключения медиков. В числе диагноза обычным был и НЕРВНАЯ ГОРЯЧКА, хотя ныне доказано, что при нервных и психических заболеваниях повышение температуры тела нехарактерно.

Реальные, давно известные болезни носили другие наименования: эпилепсия называлась ПАДУЧЕЙ, инфаркт миокарда — РАЗРЫВОМ СЕРДЦА, тиф — ГНИЛОЙ ГОРЯЧКОЙ, гепатит — ЖЕЛЧНОЙ ГОРЯЧКОЙ, инсульт — АПОПЛЕКСИЧЕСКИМ УДАРОМ, а в случае смертельного исхода, в просторечии, — КОНДРАШКОЙ, туберкулез легких — ЧАХОТКОЙ, скарлатина — КРАСНУХОЙ, дифтерия и круп — ГЛОТОШНОЙ. АНТОНОВЫМ ОГНЕМ именовали гангрену. Сердечно-сосудистые заболевания, прежде всего гипертонию, лечили тем, что ОТВОРЯЛИ КРОВЬ — надрезывали вену и выпускали часть крови. Специалисты по такой операции имелись в каждой цирюльне, то есть парикмахерской. На вывеске цирюльника, который якобы сбрил гоголевскому Ковалеву его нос, было написано: «И кровь отворяет». Мармеладова («Преступление и наказание» Достоевского), раздавленного каретой, не лечат от полученных травм, а прежде всего отворяют кровь.

Простывшему на морозе герою «Шинели» Гоголя Акакию Акакиевичу «надуло в горло ЖАБУ», от которой он быстро умирает. По-современному это ангина. Доктор «ничего не нашелся сделать, как только прописать припарку, единственно уже для того, чтобы больной не остался без благодетельной помощи медицины».