Что остается от небес

– Неплохой у вас магазинчик. Давно торгуете?

– Почти пять лет. А почему вы спрашиваете?

– Нечасто сосланные на каторгу возвращаются домой с достаточными средствами, чтобы начать собственное дело.

Мясник вскинул голову, нож глухо стукнул о разрубочную колоду.

– К чему ведете-то?

– К тому, что вы шантажировали Френсиса Прескотта. Много лет назад заставили употребить свое влияние, чтобы спасти вас от виселицы. А затем, вернувшись из Ботани-Бей, потребовали денег на открытие этой лавки.

Слейд не сводил с посетителя глаз, хмуря лоб и раздувая ноздри при каждом вдохе.

– Подозреваю, что епископ регулярно выплачивал вам определенную сумму, ведь так? Вот почему вы с ним ссорились перед Лондон-хаусом в минувший понедельник. Вы рассудили, что будущее назначение Прескотта на пост архиепископа должно увеличить цену вашего молчания, а он не желал уступать новым домогательствам?

Мясник провел тыльной стороной кисти по темному от загара лбу, оставив кровавую полосу.

– Епископ был моим приятелем, понятно? А приятели знают друг о друге разные секреты. И помогаю друг дружке по возможности. Ничего плохого в этом нет.

– И какой же секрет епископа Лон… – Себастьян запнулся, звериным чутьем улавливая еле слышный шелест одежды, чей-то сдержанный выдох. Он отскочил в сторону, и в этот момент огромная, лоснящаяся жиром бычья бедренная кость просвистела в воздухе там, где только что находилась голова виконта.

– Доброе вам утречко, капитан Девлин, – растянул губы в ухмылке Обадия Слейд, от крупного тела которого остро разило потом, и снова взмахнул костью.

Схватив деревянный поднос с колбасками, Себастьян швырнул его в лицо противнику с такой силой, что тот пошатнулся и попятился. На кожаный жилет и бриджи Обадии посыпались ошметки кишок и фарша. Пригнув голову, словно разъяренный бык, бывший капрал с ревом оттолкнулся от стены и ринулся вперед.

Выхватив из кармана небольшой кремневый пистолет, виконт разрядил оба ствола прямо в лицо нападавшего. Брызнула кровь и осколки костей, лавка наполнилась густым сизым дымом и острым смрадом горелого пороха.

– Обадия! – вскрикнул Джек Слейд. Схватив со стола разделочный топор, он перескочил через прилавок и бросился на Девлина.

Инстинктивно вскинув руку, Себастьян лишь частично отразил удар. Острое лезвие глубоко вошло в предплечье. В этот же миг массивное тело мясника врезалось в виконта, и оба рухнули на пол.

Борющиеся свалили жестяное ведро со сцеженной кровью, которое с грохотом опрокинулось, залив пол. Поскальзываясь на намокших опилках, виконт умудрился подмять противника под себя. Сжав левой рукой запястье Слейда, Девлин отвел вверх кисть мясника, державшую топор. Но правая рука виконта, истекавшая кровью, бесполезно повисла сбоку. Он чувствовал, как затуманивается зрение, как слабеют силы.

Разъяренный мясник изо всех сил боднул Себастьяна в лоб. Дернувшись назад, Девлин разжал скользкие от крови пальцы, ослабляя захват.

Слейд махнул топором, метя виконту в лицо. Себастьян резко отклонился, и тяжелое лезвие застряло в облупленной зеленой ставне.

Мясник, перепачканный кровью и опилками, дергал топорище, пытаясь высвободить оружие. Отбросив противника в сторону ударом ноги, Себастьян схватился левой рукой за ручку. Рванув топор из дерева, он взмахнул им как раз в тот момент, когда противник кинулся в атаку.

С чавкающим звуком лезвие вонзилось в грудь хозяина лавки. Слейд повалился на спину, дернулся и затих.

Задыхаясь, Девлин сел и привалился к обагренной стене. Сердце тяжело бухало в ребра, кровь с разрубленной руки капала на деревянный пол. Виконт посидел какое-то мгновение, затем стащил с шеи галстук и туго перетянул рану.

* * * * *

– Ты везунчик, – уверил друга Пол Гибсон, накладывая ряд аккуратных швов на рассеченное предплечье. – Чуть глубже, и топор зацепил бы артерию. А немного правее – и рука потеряла бы способность двигаться.

Себастьян, раздетый до порванной, пропитанной кровью рубашки и бриджей, примостился на краешке длинного, узкого стола в передней комнате хирургического кабинета Гибсона. Он сделал изрядный глоток бренди из зажатой в побелевшем кулаке бутылки и стиснул зубы.

– Больно, да? – поинтересовался хирург тоном, в котором улавливалось ехидное удовлетворение. Обрезав нить, ирландец потянулся за мотком перевязочного материала. – И что, по-твоему, епископа шантажировал Слейд?

– Думаю, в этом можно не сомневаться. Остается вопрос: за сохранение какого секрета Прескотт платил мяснику?

– Что тридцать лет назад Френсис Прескотт убил своего брата в крипте церкви Святой Маргариты? – предположил доктор, обматывая бинтом свое рукоделие.

– Вряд ли. Помню, как Слейд рассмеялся, когда узнал, что тело сэра Нигеля обнаружили в том склепе.

– Если бы ты не прикончил мясника, можно было бы расспросить.

– Не прикончи я его, он бы прикончил меня.

– Что верно, то верно.

Виконт отпил из бутылки еще один приличный глоток.

– Мисс Джарвис знала, что епископа шантажировали. Она только не знала, кто. Но это не означает, что ей неизвестен предмет шантажа.