Что осталось от меня — твое

Они лежали на полу, бок о бок, обнаженные, в абсолютно пустой комнате. Было достаточно тепло, чтобы снять одежду и опуститься на золотистый солнечный прямоугольник, повторяющий контуры окна. Полнота покоя и мира, которую оба обрели на Хоккайдо, и сейчас пребывала с ними. Они ощущали ее, лежа на буковом полу своей квартиры в Синагаве.

— Годятся? — спросил Каитаро, оглядывая голые стены.

— Здесь чудесно, — откликнулась Рина.

— Я кое-что придумал насчет того, как оформить комнату Суми. Сейчас покажу… — Он шевельнулся, собираясь подняться.

— Потом. — Рина притянула Каитаро вниз. Он не сопротивлялся и снова опустился на пол рядом с ней.

Она прижалась к нему всем телом, провела ладонью по животу, наслаждаясь этим прикосновением и вдыхая его запах, который смешивался с ее собственным. Поиграла завитками волосу него на груди и лениво куснула за ухо. Каитаро приподнялся на локте, обнял ее и перекатил на спину. Свет, свободно проникавший через высокое окно, выглядевшее неуютным без жалюзи, рассыпался мелкими брызгами по их телам — в пустой комнате нечему было отбрасывать тень.

Рина улыбнулась своему воспоминанию. Кажется, у них с Каитаро какое-то особое пристрастие заниматься любовью на полу. Она смущенно хихикнула, а затем приложила кончики пальцев к оконному стеклу. В отличие от широких просторов, которые открывались перед ней из окон в Эбису, здесь Рина видела лишь массивные блоки многоквартирных домов с наружными лестницами. Больше всего ей нравилось, что их квартира на верхнем этаже и почти весь день освещена солнцем, и еще — в поле зрения нет современных высотных зданий из стекла и бетона.

Она отвернулась от окна. Ремонт был почти закончен. Вся мебель после развода, как и сама квартира в Эбису, досталась Сато, а они вместе с Сумико переехали в Мэгуро, в дом отца. Рина жила там несколько месяцев, прежде чем они с Каитаро нашли это место. И вот после стольких волнений их дом был готов, и, главное, Рина и Каитаро основали собственное дело — небольшое фотоателье.

Первая услуга, которую они предложили клиентам, — фотопортрет. Оглядываясь назад, Рина удивлялась: как легко у них получилось перейти от пейзажной фотографии к портрету. Он требует гораздо большей ответственности, чем пейзаж, но Рина и Каитаро обнаружили, что люди, обращаясь к фотографам-портретистам, доверяют им. И они дорожили этим доверием. В большинстве случаев Рина и Каитаро работали вместе, но иногда чередовались, чтобы каждый мог снимать самостоятельно. Пока один отправлялся к клиенту, другой проявлял готовые пленки и занимался домашним хозяйством: отправлялся на рынок или бродил по окрестным магазинам подержанной мебели. Вся их жизнь складывалась в один уютный мир, который наконец-то был их собственным.

Вдоль одной из стен гостиной Рина поставила длинный комод. В крошечной кухне разместились низкий квадратный стол и четыре скамьи вокруг него с раскиданными по ним разноцветными подушками. Рина представляла, как за этим столом Сумико готовит уроки, разложив тетради, как сама она шьет или мастерит костюм для школьного праздника, как они все вместе собираются на семейные обеды. Со временем появится еще один ребенок, и они с Каитаро, уложив детей, будут допоздна сидеть на кухне, просматривая счета и распределяя бюджет.

Короткий коридор вел из гостиной в две спальни и ванную комнату. Рина отделила вход в коридор шелковым нореном[109], сделанным из старинного кимоно, которое купила на блошином рынке Ичора.

Это кимоно входило в приданое невесты, в семье его хранили много лет, но потом оно было повреждено при пожаре, и уцелевшую часть решили продать как отрез ткани. Рина любила блошиные рынки — там можно отыскать удивительные вещи.

Она постаралась сохранить центральную часть кимоно с рисунком на спине и сделала только один вертикальный разрез таким образом, чтобы картина оставалась нетронутой, даже когда норен раздвигают, проходя в глубь квартиры. Сейчас шелковая вышивка переливалась в лучах утреннего солнца. На ней были изображены деревья с широкими, словно раскрытые веера, изумрудными листьями. Над кронами деревьев поднималась золотистая полоска неба, по которому летел клин журавлей, их крылья были выделены штрихами красного, кремового, черного и коричневого цветов. Рине нравилась палитра и то, как норен дополнял и оживлял обстановку гостиной. Покупая в то утро букет в лавке флориста, она старалась подобрать цветы в тон занавеске. Теперь они лежали на комоде, завернутые в коричневую бумагу.

Рина прошла на кухню, принесла невысокую хрустальную вазу, подарок отца на новоселье, и ножницы. Она не обучалась искусству икебаны, но ей нравилось работать с растениями так, как подсказывали вкус и чутье. В многоэтажных домах Эбису женщины собирались целыми этажами для составления цветочных композиций, и каждая хвасталась перед подругами, у какого известного мастера ей посчастливилось обучаться. У Рины никогда не возникало желания присоединиться к ним.