Что осталось после нее

В эту минуту Гарри направился к ним в сопровождении двух людей. Он был высоким, стройным мужчиной. Его светлые волосы уже поредели. Он носил очки в серебряной оправе и одевался с безукоризненным вкусом: сегодня он выбрал рубашку в тонкую полоску и черные брюки. Рядом с ним по проходу, тяжело переваливаясь, шел седобородый великан, по сравнению с которым Гарри выглядел ребенком. Иззи с открытым ртом разглядывала гиганта, его широкое красное лицо и похожие на бревна ноги. Она никогда не видела такого высокого и могучего человека. Камера в его руке была похожа на детскую игрушку. Далеко не сразу она заметила второго мужчину, который нес сумки и треножник. У него были волосы цвета воронового крыла. Кровь бросилась ей в лицо — это же Итан!

— Познакомься, наш друг Питер и его сын Итан, — сказал ей Гарри. — Они будут фотографировать.

Питер с улыбкой взял ее за руку, и тонкие девичьи пальцы сразу исчезли в огромной горсти. Итан пожал руку Пег и приветливо поздоровался с Иззи. Она кивнула и метнула взгляд на свои стоптанные кеды и мешковатые джинсы. Пег сказала ей, чтобы она надела какое-нибудь старье, которое не жаль будет выбросить. Вот облом! Лучше бы она надела рубашку вместо кофты с фотографией бой-бэнда. На груди было написано: «Я люблю Джордана». Она купила ее в десятом классе и не раз ложилась в ней спать. Но черт бы с ними, с уродскими старомодными шмотками, так она еще не стала принимать утром душ! Иззи собрала грязные волосы в хвостик, и теперь жирные пряди падали на глаза. Краситься она, естественно, тоже не стала. «М-да, можно себе представить, как теперь будут глумиться в школе!»

Питер и Итан последовали за ними в конец склада, а Гарри вернулся обратно. К счастью, Питер, как скала, загораживал Иззи от Итана. Можно притвориться, будто его здесь вообще нет. Когда ей это удавалось, она медленно, глубоко дышала, чтобы кровь отхлынула от покрасневших лица и шеи.

Они подошли к первому чемодану: истертая кожа, коричневая рукоятка, металлические защелки. Итан поставил треножник и достал из брезентовой сумки портативный фонарь. Пег с Иззи отошли назад, чтобы он сделал несколько фото. Иззи ругала себя на чем свет стоит, потому что, как ни старалась, не могла отвести взгляд от его спортивной фигуры. Он был одет в черные туфли и узкие джинсы. Под рукавами белой рубашки перекатывались крепкие мускулы. В памяти промелькнуло воспоминание о том, как он стоял перед ней голый в душе и вода стекала по его загорелому телу. «Ну зачем он тоже пришел? — мысленно простонала она. — И почему он такой красавчик?» Потом она вспомнила другое: как Итан убегал от нее с пустой бутылкой из-под кетчупа, словно дошкольник, которого поймали с поличным, когда он окунал кошку в унитаз. Да, он симпатичный внешне, но у него уродливая душонка. И с этим ничего не поделаешь, несмотря на все его бицепсы и мужественный подбородок.

Наконец Пег подошла к чемодану и громко зачитала то, что было написано на бирке. Она произнесла имя и фамилию по буквам, чтобы Иззи записала правильно: «Мадлен Смолл». Затем Пег набрала в грудь воздуха, достала одноразовые перчатки, медленно, осторожно отстегнула застежку и раскрыла чемодан. Питер подошел ближе, чтобы сфотографировать содержимое, прежде чем его вытащат наружу. Иззи с Итаном остались стоять позади. Краем глаза она увидела, что он на нее смотрит. Она же смотрела строго перед собой.

Бережно, почтительно Пег стала доставать из чемодана ссохшиеся хрупкие предметы. Иззи записывала: «Библия с тремя вложенными внутрь черно-белыми фотографиями: на одной изображен мальчик в белой рубашке и черных брюках, на обороте написано карандашом: „Чарльз — 1919“, на второй — девочка в платье с оборками и в цветастом чепчике, на обороте написано карандашом: „Эстер — 1921“, на третьей — пожилая женщина в фартуке, которая стоит на крыльце, на обороте написано карандашом: „Мама — дом в Саратоге, 1927“. Серебряные столовые приборы — четыре штуки. Две вязаные детские шапочки, одна с розовыми лентами-завязками, вторая с голубыми. Сохранность: немного пожелтевшие и с пятнами. Детские пинетки с вышивкой. Сохранность: хорошая».

Иззи ждала продолжения, но в чемодане больше ничего не было: ни одежды, ни ночных сорочек, ни писем, ни других личных вещей.

— Это все, — подытожила Пег. Ее глаза блестели. Она пожала плечами и оглянулась на Иззи, Питера и Итана.

— Зачем она привезла в психбольницу детскую одежду? — удивилась Иззи.

— Не знаю, — ответила Пег. — Возможно, это шапочки и пинетки ее детей. Наверное, эти вещи были ее главной ценностью. Теперь ты понимаешь? Вот зачем мы это делаем! Мы хотим больше узнать о людях, которые оставили здесь свои чемоданы.

— Но как? — изумился Итан. — Разве можно что-то узнать, разглядывая их пожитки?

— Мы рассчитываем получить доступ к медицинским документам, — ответила Пег. — Сейчас они засекречены, но мы хотим выбрать несколько наиболее интересных случаев и обратиться в министерство здравоохранения, чтобы они разрешили нам провести расследование.