Что осталось после нее

Привет, малышка!

Как ты? Надеюсь, у тебя все хорошо. Как я по тебе скучаю! Знаешь, мне очень жаль, что все так вышло с твоим отцом. Сейчас ты слишком маленькая, чтобы понять, что произошло, но когда-нибудь ты поймешь, обещаю. Прости, что я так долго болела и уделяла тебе мало внимания. Когда мне стало лучше, было уже поздно. Я знаю, тебе грустно, ты растеряна… моя милая девочка. Как нехорошо. Пожалуйста, приезжай меня навестить. Я ужасно по тебе скучаю, даже сердце болит. Прошу, слушайся бабушку. Скоро увидимся.

Целую тебя тысячу миллионов раз.

Мама

Слезы обжигали глаза. «Тысячу миллионов раз…» Она говорила так каждый вечер, когда укладывала ее спать, подтыкала одеяло, а потом тихо выходила в коридор. Надо же, а она совсем забыла. Иззи открыла следующий конверт. Это было поздравление с днем рождения.

На открытке было напечатано: «Милая девочка, поздравляю с восьмым днем рождения!» Внутри мама написала: «Скучаю по тебе и целую тысячу миллионов раз!» «Интересно, где заключенные покупают открытки?» — мимоходом подумала Иззи. Следующее письмо было похоже на предыдущее: мама обращалась к восьмилетней девочке, жизнь которой пошла наперекосяк. Она снова просила прощения и уговаривала ее приехать в тюрьму. Наконец мама перестала умолять ее о свидании и просто писала все, что хотела сказать при встрече единственной дочери, давала важные советы. Иззи, затаив дыхание, искала то самое предложение, тот самый абзац, который станет доказательством душевной болезни матери. Но она ничего так и не нашла. Странно только, что мама никогда не упоминала об отце, словно его не существовало.

В груди рассыпались холодные осколки сожаления. Может, она зря так поступила? Напрасно боялась все эти годы? Судя по письмам, ее мать была совершенно нормальной. Когда Иззи их читала, ее терзало чувство, будто она снова прощается с матерью. В то же время она была так же далека от разгадки причины трагедии, как в детстве.

К трем часам дня Иззи прочитала примерно сорок писем. Пег несколько раз поднималась наверх, деликатно стучала в дверь и спрашивала, как она себя чувствует и не принести ли ей чего-нибудь поесть или попить. Иззи благодарила Пег, но отказывалась и добавляла, что хочет побыть одна. Если честно, она не могла бы проглотить ни кусочка, даже если бы захотела. Во рту стоял кислый вкус, словно она съела какую-то гадость.

Спустя еще час буквы начали расплываться перед глазами. Ее стало клонить в сон. Она нашла сложенное письмо в открытке, — которую получила, когда ей исполнилось тринадцать лет. Из-за заломов его было трудно читать. Она решила, что прочитает его напоследок, а потом примет душ и ляжет спать. Она скользнула по нему взглядом и вдруг, перестав дышать, одним махом села в кровати. Иззи перечитала написанное:

Я застрелила твоего отца, потому что застала его у тебя в комнате. Он делал то, что отец не должен делать со своей дочерью. Прости, что не сказала тебе раньше. Я хотела подождать, пока ты повзрослеешь и узнаешь, чем занимаются мужчины и женщины. Не волнуйся, милая. Я вовремя его остановила.

Иззи уронила письмо и зажала рот рукой, чтобы оттуда не хлынула кислая рвота. Нет, не может быть! Это был дурной сон! Как можно сказать тринадцатилетней дочери в день рождения, что ее растлевал отец? Зачем она врет? Выходит, мама действительно сошла с ума? Ее отец никогда бы такого не сделал! Иззи свернулась калачиком. Ее трясло, как в лихорадке. Заливаясь слезами, она уставилась на обои: пульсирующие алые лепестки розы были похожи на ее несчастное, истекающее кровью сердце.

Вдруг ею снова овладело кошмарное видение. Демон положил потную ладонь ей между ножек, прижав ее тяжелой рукой. Он приподнялся и оскалил зубы. Его черты исказила странная гримаса отвращения и исступленно-острого удовольствия. Вдруг маска превратилась в человеческое лицо. Иззи узнала демона. Это был отец.