Что осталось после нее

Иззи последовала за надзирательницей по бетонному коридору. Решетки вокруг лампочек были похожи на миниатюрные клетки. Женщина открыла другую металлическую дверь, и они оказались в маленьком помещении. Охранница велела Иззи сесть и ждать, пока за ней придут. Она послушно села, подсунув под себя руки, и старалась глубоко дышать, чтобы успокоиться. Женщина ушла через другую дверь.

За стеклянной перегородкой сидела медсестра. Открытая дверь за ее спиной вела в какую-то комнату. «А может, все не так уж плохо?» — с надеждой подумала Иззи, смахивая слезы. Она чуть не закричала, вспомнив, как мама лежала на кровати в психиатрической лечебнице. Как же она выглядит сейчас, после десяти лет в тюрьме? Ее затошнило при мысли о том, что она вот-вот увидит ее неподвижное тело, ведь она лежит в коме. Страшные воспоминания о том, как они виделись с ней последний раз, несколько лет преследовали ее во сне. Какую душераздирающую картину увидит она сегодня?

В книге Стивена Кинга «Мертвая зона» рассказывается о человеке, который пять лет после автокатастрофы провел в коме. Очнувшись, главный герой хватал за руку того, кто оказывался рядом, и не отпускал, пока не делал предсказание о его будущем. Прочитав этот роман, Иззи несколько недель мучилась от бессонницы. Ей казалось, что впасть в кому — худшее, что может случиться с человеком. А сейчас в коме лежит ее мать. Иззи раскаивалась в том, что ни разу не приехала к ней за все эти годы. Сердце рвалось на части оттого, что вскоре она останется сиротой, а еще ей было страшно увидеть мать, опутанную проводами аппаратов жизнеобеспечения. Ей хотелось кричать от ужаса, но она должна попросить у нее прощения и проводить в последний путь. Она должна сказать матери, что всегда ее любила. Она обязана это сделать.

Одна из дверей приоткрылась. Иззи от неожиданности подскочила. Надзирательница окликнула ее по имени и распахнула дверь. Иззи пошла за ней и остановилась в холле, до боли сжав кулаки. Темноволосая медсестра в униформе, скрипя подошвами по кафельному полу, повела ее по длинному зеленому коридору. Остановившись у двустворчатой двери, она, к удивлению Иззи, вдруг улыбнулась:

— Ты как, нормально? — спросила она.

Иззи судорожно кивнула.

— Имей в виду, — продолжила медсестра, — мы редко пускаем членов семьи в санчасть. Больных в тяжелом состоянии, как твоя мать, мы отправляем в обычную больницу. Но, если честно, мы сомневаемся, что она выдержит такое путешествие. Твоя опекунша умоляла никуда ее не увозить, пока ты не придешь с ней попрощаться. У тебя есть несколько минут.

Иззи наклонила голову и хотела ее поблагодарить, но во рту вдруг пересохло.

— Не волнуйся, — успокоила ее медсестра, положив руку на плечо. — Твоя мать все равно что спит.

Она открыла дверь и провела Иззи внутрь.

В просторном помещении с белыми стенами стояла дюжина кроватей. На каждой из них лежала женщина. Кто-то из больных дремал, кто-то болтал с соседкой, кто-то читал. За столиком у двери сидела надзирательница. Когда они вошли, все с удивлением и растерянностью посмотрели на них. Медсестра подвела Иззи к первой пациентке, задернула шторку, отгораживающую их от других пациентов, принесла металлический стул и взялась за поручень кровати.

— Джойс, к тебе дочь пришла, — сказала она лежащей на кровати женщине.

У Иззи сжалось сердце, но она постаралась взять себя в руки. Она с трудом дышала, потому что легкие обжигало огнем, казалось, что она вот-вот не выдержит и упадет бездыханной на пол. Иззи приблизилась к кровати, прижимая пальцы к дрожащим губам, и посмотрела на лежащую женщину.

Когда она увидела знакомые черты: высокие скулы, прямой нос, шрам над правой бровью (он остался после того, как она упала на обледеневшей дорожке), у девушки перехватило дыхание. Вокруг глаз у мамы появились морщинки, а в темных волосах — седина, но в остальном, если не считать трубки во рту, она ни капли не изменилась. В детстве мама казалась ей невероятной красавицей. С годами она стала понимать, что каждая девочка считает свою маму самой красивой, а образ, который она хранила в памяти, возможно, идеализировался со временем. Но нет, это правда. Ее мать была очень красива. Она уронила сумку на стул и подошла ближе.

— Может, она все-таки очнется? — спросила она медсестру. — Неужели нет ни одного шанса?

Та покачала головой.

— Нет, солнышко. Когда мы ее нашли, уже было ничего не исправить.

Она обошла кровать и положила ей руку на плечо.

— Мне жаль, милая. Что я могу для тебя сделать? Принести воды или, может, содовой?

— Нет, — с трудом проговорила Иззи. — Спасибо. Я бы хотела несколько минут побыть с…

— Ты правда хорошо себя чувствуешь? Ты так побледнела…

Иззи кивнула. Медсестра потрепала ее по плечу.

— Ну хорошо, — сказала она. — Тогда я оставлю вас ненадолго. Она дернула подбородком, показывая на надзирательницу за столиком: — Только не делай глупостей, ладно?