Что осталось за кадром

– Чудесно. Почти так же романтично, как в кино, когда мы обменивались клятвенными заверениями в любви перед камерой.

– Как ты сказала, у меня есть вкус, – пробормотал он, едва касаясь губами ее шеи. Хотя он страшно хотел ее, усталость удержала его от поспешных действий, заставив наслаждаться прелюдией без желания сорвать с нее одежду. Чуть позже у них будет достаточно времени.

Они подъехали к лондонскому аэропорту, до этого момента Рейн ни разу не посмотрела в окно.

– Черт побери, что мы здесь делаем?

– Летим в Калифорнию.

– Но мои вещи? У меня даже паспорта с собой нет.

– Не волнуйся. Я подкупил Эмми, все твои вещи ждут тебя.

Тихонько смеясь, Рейн беспомощно отклонилась на белое кожаное сиденье.

– Меня похитили! Что за странный способ заканчивать работу? Я надеюсь, мы летим первым классом?

– Даже лучше…

Ассистент Кензи очень постарался, и все приготовления их исчезновения планировались с величайшей тщательностью. Когда они подъехали к частному самолету, глаза Рейн стали величиной с блюдце.

– Кензи, это твой самолет?

– И да, и нет. Я владею акциями в сети частных самолетов. Когда владелец акций хочет куда-то полететь, акционерное общество должно предоставить ему самолет. – Они поднялись по ступенькам и вошли в салон, обставленный как уютная гостиная. Стюардесса обратилась к ним с мелодичным французским акцентом:

– Месье Скотт, мадемуазель Марло, я Рашель. Могу я что-то сделать для вас?

Он обменялся взглядами с Рейни, бедняжка еле держалась на ногах.

– Мы оба ужасно устали и хотим спать. И пожалуйста, не будите нас до Бостона.

Когда Рашель скрылась в кабине пилота, Рейн огляделась по сторонам.

– А где же кровать?

Кивнув на стену позади них, Кензи опустился в глубокое кожаное кресло, застегнул ремень.

– В хвосте есть прелестная маленькая спальня и ванная, я выбрал этот самолет по этой причине.

Она села рядом с ним, застегнула ремень и потянулась к его руке.

– Это делает салон первого класса похожим на каюту океанского лайнера.

Он переплел свои пальцы с ее.

– Частные самолеты куда большая редкость.

Они не говорили, пока самолет брал разбег и отрывался от земли. Когда он набрал высоту, опять появилась Рашель и проводила их в спальню.

– Месье, мадемуазель, пожалуйста, позвоните мне, когда захотите позавтракать.

Когда Рашель удалилась, закрыв за собой дверь, Рейн с интересом осмотрелась вокруг. Постель королевского размера была накрыта покрывалом, отделанным кружевом, в изголовье гора подушек, на стене вазы с розами в специальных кронштейнах, на полу алый плюшевый ковер.

– Маленький бордель в небесах.

Он рассмеялся:

– Но очень высокого класса.

Она подавила зевок.

– Я не шутила, когда говорила, что просто умираю, так хочу спать.

– Согласен, но не прекрасно ли поспать вдвоем? – Он кивнул на дверь за ними. – Там должна быть и ночная рубашка. Ты первая идешь в душ и ложишься.

– Я уже засну, когда ты придешь ко мне.

– Не волнуйся. Минуту спустя я тоже буду спать. – Он потушил верхний свет, оставив лишь слабый ночник, и внезапно почувствовал страшную усталость.

Рейн вышла из ванной в кремовом пеньюаре, который Кензи купил для нее. С ее прекрасным лицом и персиковыми волосами она могла поднять из могилы любого мужчину. Снова позевывая, она юркнула в постель.

– Заниматься любовью в ночной рубашке! Не могу поверить, чтобы это как-то соединялось в твоем воображении!

– Лучше ничего не делать, если нельзя сделать хорошо.

Когда он вышел из ванной, ее дыхание было ровным и спокойным. Но стоило ему лечь рядом с ней, как она тотчас сонная повернулась к нему. Нежная и женственная, волосы пахли розмарином, она устроилась в его руках, словно они были две половинки целого. Он вздохнул с облегчением, когда все мысли, мучившие его, медленно улетучились и… Рейни…

Он проснулся через несколько часов, когда Рейн перевернулась на спину и сладко потянулась. Покрывало сползло с ее груди, сорочка не скрывала изгибов ее стройного тела.

– Господи, я чувствую себя отдохнувшей. Сколько мы уже летим?

Он взглянул на настенные часы:

– Около пяти часов.

Она приподняла голову и задумчиво посмотрела на него.

– Ты выспался?

– Вполне, – проговорил он, но не шевельнулся.

Их взгляды встретились.

– Странно, – прошептала она. – Я мечтала об этом несколько месяцев. Я сходила с ума, полная вожделения и желания обладать тобой… А сейчас, когда мы наконец вместе, я чувствую стыд.

– И я тоже. – Он колебался. – Я хочу, чтобы все было совершенно. А это невозможно.

– Занятие любовью не может быть совершенным. Оно должно быть реальным. – Она потянулась к нему, и их губы встретились, мягко, нежно.

Страсть, которую он сдерживал так долго, наконец расцвела. За время съемок они многое узнали друг о друге. Он знал ее кожу на ощупь, гладкую, как шелк, знал изгибы ее плеч, присущий только ей одной ее собственный провокационно женский запах.