Что ответить дарвинисту? Часть I

Большинство грызунов ведёт, преимущественно, ночной образ жизни, и на зрение они полагаются меньше, чем дневные насекомоядные птицы. Тем не менее, эти грызуны на то и ночные, чтобы ночью тоже различать разные объекты. Понятно, что оказавшись вблизи самки непарного шелкопряда, которая столь откровенно белеет на стволе дерева, грызун должен её видеть.

Лично я только один раз столкнулся в литературе с утверждением, что непарный шелкопряд несъедобен. Так высказались авторы исследования (Lyytinen et al., 2004а) в отношении самца непарного шелкопряда (что непарный шелкопряд крайне неприятен для птиц). При этом авторы этого исследования сослались на свои личные (неопубликованные) наблюдения и на соответствующие результаты работы (Sargent, 1995). Что выглядит весьма странно. Потому что, обратившись к самой работе (Sargent, 1995), мы узнаем, что птицам в этом исследовании была предложена 51 бабочка непарного шелкопряда, и лесные птицы съели 84 % всех предложенных непарных шелкопрядов. В результате чего автор этого исследования отнес непарного шелкопряда к категории очень приемлемых бабочек (то есть, совершенно съедобных для птиц). Кроме того, и в работах других авторов неоднократно указывается на хищничество птиц в отношении взрослых непарных шелкопрядов. В том числе, описываются даже прямые наблюдения за интересной охотой птиц на самцов непарного шелкопряда – где самцы непарного шелкопряда пытались прятаться в густом кустарнике или на нижней стороне листьев, но хитрые птицы применяли специальные приемы, чтобы «выкурить» их оттуда и съесть (Smith & Lautenschlager, 1978; Smith & Lautenschlager, 1981). Так что упоминание о «крайней неприятности для птиц» самцов непарного шелкопряда в работе (Lyytinen et al., 2004а) – это, видимо, какая-то ошибка. Выше мы уже разобрали достаточное число таких ошибок – когда одни авторы считали определенных бабочек несъедобными, но позже эти бабочки оказывались вполне съедобными.

Таким образом, мы получаем эволюционный нонсенс – белая окраска совершенно не нужна самке непарного шелкопряда. Такая окраска гарантированно повышает заметность этой бабочки для практически любых хищников, полагающихся на зрение. Тем не менее, самка непарного шелкопряда под таким давлением естественного отбора никуда не эволюционирует. Не эволюционирует на протяжении тысяч лет. А может быть, десятков или даже сотен тысяч лет.

Какие-нибудь другие силы, которые бы заставляли самку непарного шелкопряда оставаться белой, несмотря на соответствующее давление хищников – не выявлены (см. выше). И одновременно мы теперь знаем, насколько важна правильная окраска для съедобных бабочек. На примере березовой пяденицы, которая обитает в тех же лесах, что и непарный шелкопряд, мы теперь точно знаем, что эволюция окраски в сторону покровительственной крайне рекомендуется таким бабочкам. Собственно, самец непарного шелкопряда именно так и окрашен. А вот его самка почему-то упрямо не хочет подчиняться требованиям «единственно верного учения». Несмотря на то, что белая окраска самки непарного шелкопряда совершенно не нужна даже её самцу (см. выше).

И если бы таким образом белела только самка непарного шелкопряда, то этот факт еще можно было бы «простить» дарвиновской теории. Может быть, это такое редчайшее исключение в природе? Может быть, просто гены так «сцепились» (очень неудачным образом) именно у самки непарного шелкопряда, и теперь белая окраска этой бабочки связана с каким-нибудь жутко полезным признаком? Например, с плодовитостью? Или с отращиванием (допустим) ног? Или крыльев?

Но поскольку таких «исключений» в природе, на самом деле – огромное число, то есть, в природе имеется огромное изобилие как белых бабочек, так и любых других, то это уже получается не исключением, а массовым явлением. И это массовое явление принципиально не вписывается в теорию «выживания более приспособленных». Ведь мы теперь точно знаем, что согласно этой теории, у бабочек, ведущих образ жизни, сходный с образом жизни березовой пяденицы, должна развиваться покровительственная окраска в результате соответствующей эволюции. Однако не развивается (в очень многих случаях).

Отсюда можно сделать вывод, что биологические виды просто не могут изменяться. Во всяком случае, по определенным видовым признакам. По таким признакам биологические виды не изменяются даже в том случае, если эти признаки биологически не целесообразны, то есть, просто вредны для выживания.