Что произошло в Венгрии

К ним присоединились приспособленцы, не желавшие упустить случая, чтобы сразу, без лишних творческих мук приобрести почести и известность. Один из них, Мераи, еще недавно писал наиболее пресмыкательские, угоднические статьи, посвященные Ракоши, а теперь счел полезным заявить, что он перестроился и что у него «спала пелена с глаз». Напрасно было бы, однако, думать, что Мераи излечился от порока беспринципности и подобострастия: изменился лишь адресат неуемного восторга этого журналиста, выступавшего теперь уже от имени организации писателей: его панегирики были посвящены теперь Имре Надю. Мераи настолько поверил в успех своей новой карьеры, что стал разговаривать с народной массой в поучительном тоне. «Мы верим в вас, вы верьте в нас», – писал он в своем собственном обращении к венгерской молодежи. В его послании было сказано много высокопарных слов о всякого рода благах, которые якобы сулило венграм пребывание Надя у власти. Не нашлось лишь места для слова социализм.

События обернулись так, что читателям не пришлось узнать, кому еще намеревался Мераи посвятить свои трескучие оды в прозе и от чего еще готовился он отречься…

Влияние реакции проникло и в другие отряды интеллигенции. Достаточно сказать, что в президиум Ассоциации журналистов, например, буквально прорвался путем создания так называемого «революционного комитета» работников печати некий Шарли Геза. Он был политическим комментатором Будапештского радио при Хорти. За выдающиеся успехи в развертывании фашистской пропаганды гитлеровцы назначили его директором Киевского радио в период оккупации Украины. Позже, как военный преступник, Геза находился в тюрьме, а в прошлом году снова появился на журналистском поприще. И он не единственный!

Фашизм и культура несовместимы. И уже 23 октября, в первый день событий в Венгрии, это сказалось в полной мере. Вечером бандиты совершили налет на магазин «Горизонт», находящийся в самом центре города. Были разбиты двери и окна; тысячи томов книг, написанных величайшими мыслителями и писателями, были выброшены на улицу и запылали в огромном костре. В этот костер летели портреты, картины, плакаты. Со второго этажа летели пластинки с записями произведений Гуно, Глинки, Чайковского, Бетховена, Шопена и других великих музыкантов. У костров толпились какие-то типы, которых трудно назвать людьми, а иные даже танцевали, воскрешая в памяти картины гитлеровского разбоя 30-х годов.

Мы видели кадры кинохроники: вот огонь лижет страницы одного из томов произведений Горького, летят в огонь журналы и газеты и, охваченные пламенем, быстро сгорают, а черные, сгоревшие листы взмывают ввысь. С горечью надо сказать, что многие деятели культуры на Западе, в том числе писатели, произнесли немало громких фраз по поводу событий в Венгрии, но мир не услышал их протестов по поводу костров из книг, разложенных на улицах Будапешта, на которых горели произведения величайших людей минувших эпох и нашего времени.

К сожалению, мир не услышал и слов возмущения многих венгерских деятелей культуры в связи с этими беспримерными актами фашистского разбоя и посягательства на культуру.

Во время бесчинств контрреволюционных элементов погибло 70 процентов материалов Музея естественных наук в Будапеште. Пострадал и Музей прикладного искусства. Особенно большой ущерб был причинен Национальному музею. Как мы уже рассказывали, фашистские бандиты подожгли одно из красивейших зданий столицы, в котором помещается этот музей.

И, тем не менее, многие представители интеллигенции не посмели и рта открыть, они не протестовали против разгула фашистского варварства. Молчали те самые интеллигенты, которые в других случаях не стеснялись предъявлять всякого рода требования, идущие вразрез с интересами народа.

В ходе событий до 23 октября и особенно после этой даты писательские, журналистские, а также некоторые студенческие организации выступали застрельщиками многочисленных требований в адрес правительства и партийного руководства. Многие из этих требований были направлены на искоренение ошибок прошлого, ликвидацию допущенных искривлений в линии социалистического развития, на демократизацию, на улучшение материального положения народа. Совершенно очевидно, что такого рода требования содействовали укреплению народно-демократического строя. Но в то же время ряд других требований, выдвинутых этими организациями, оказался удобной ширмой для элементов, стремившихся к ликвидации народно-демократического строя и установлению фашистской диктатуры.