Что с нами происходит?: Записки современников

Что касается традиционных форм земледелия, общинного или парцелярного, исключением здесь являлось лишь крупное плантаторское производство, основанное на применении рабского труда, что было характерно для древнего Карфагена, позднего Рима и южных штатов США. Поэтому за пределами капитализма зрелый Маркс фиксирует отчужденный труд только «в тех земледельческих хозяйствах древнего мира, в которых обнаруживается наибольшая аналогия с капиталистическим сельским хозяйством, в Карфагене и Риме» (Т. 25. Ч. 2. С. 349. Курсив мой. — Ю. Б.). При этом Маркс замечает, что как в древности, так и в новое время развитие производства, основанного на рабском труде, стимулировалось потребностями развитого международного рынка (южные штаты США были придатком английской текстильной индустрии, а сицилийские латифундии призваны были снабжать товарной продукцией римскую армию) и сопровождалось явлениями, характерными для эпохи первоначального накопления — засилье ростовщиков, бурный рост денежно-торгового капитала.

В III томе «Капитала» Маркс настолько тесно связывает сущность рабского труда с наемным (по степени их отчужденности), что невольно встает вопрос: почему еще в античности не сложилось производства, аналогичного капиталистическому? Впрочем, сам Маркс постоянно подчеркивает эту аналогию, но при этом замечает, что нигде в древнем мире производственное использование рабского труда не достигало слишком больших размеров, основным производителем оставался крестьянин. В США до 1864 года число рабов, занятых непосредственно в производстве, было намного большим, чем в рабовладельческом Риме и Древней Греции, вместе взятых.[16]

Сущность всех традиционных форм аграрного труда Маркс видел в том, что производитель «самостоятельно занят своим земледелием… Данная форма тем и отличается от рабовладельческого пли плантаторского хозяйства, что раб работает при помощи чужих условий производства и не самостоятельно» (Т. 25. Ч. 2. С. 353―354. Курсив мой. — Ю. Б.). Таким образом, причину рабства (отчуждения не готового продукта труда, а самого труда — принудительного управления самой деятельностью работника под угрозой палки или безработицы) Маркс видит в том, что раб работает при помощи чужих средств производства — точно так же, как наемный рабочий. Но если в докапиталистических обществах, основанных на земледелии, отчуждение живого труда в производстве — явление эпизодическое, поскольку не основано на соответствующем базисе, то при капитализме оно становится всеобщим условием всего строя производственных отношений и подкрепляется здесь соответствующим уровнем развития производительных сил: «При развитом капиталистическом способе производства, — пишет Маркс, — рабочий не является собственником условий производства — поля, которое он возделывает, сырого материала, который он обрабатывает, и т. д. Но этому отчуждению условий производства от производителя соответствует здесь действительный переворот в самом способе производства» (Т. 25. Ч. 2. С. 145).

Таким образом, с точки зрения Маркса, отчуждение — это глобальная характеристика именно капиталистического способа производства. Откуда же оно взялось у нас?

После гражданской войны мы получили в наследство от капитала вековую систему наемного труда со всем его отчужденным сознанием, и это сознание (безразличное отношение работника к делу) невозможно было «переменить» посредством простой передачи всех средств производства в собственность государству. А нам нужно было быстро догнать высокоразвитый капитал или просто не быть вообще. Догоняли путем усиления принудительных мер. Но сейчас пора честно признать, что на этом пути мы не только не ликвидировали отчуждение, но в значительной мере его усилили, сделали универсальным. Ведь в условиях капиталистической конкуренции по меньшей мере сам капиталист-предприниматель кровно заинтересован в эффективности труда нанятых им рабочих, и он добивается максимальной эффективности их труда посредством кнута или пряника или их сочетания. У нас же 18 миллионов управленцев дружно демонстрируют подчас показушно-казенное отношение к делу. Весьма негативную роль в процессе универсализации отчуждения сыграли директивное централизованное планирование и бюрократически-ведомственное, по существу, военно-дисциплинарное управление всем производством сверху вниз, подавляющее хозяйственную предприимчивость и творческую инициативу на всех уровнях.

Особенно пагубной эта система оказалась в аграрной сфере, так как, в отличие от промышленности, сельскохозяйственное производство, имеющее дело с живой природой, не поддается внешней регламентации и не совместимо с отчужденным трудом, о чем предупреждали и Маркс и Ленин.

Аграрное производство не терпит поденщика. Земле нужен хозяин.