Что сердцу дорого

— Ты напрасно одна бьешься. Посоветовалась бы с кем-нибудь, хоть с Тамарой.

— Не знаешь, так не говори, — грубо перебивает Вера. — Тамара до полуночи сидит в лаборатории.

— На меня-то зачем орать, я же не виноват в ваших неполадках, — повысил голос Костя и тут же пожалел об этом. — Совсем ты себя замучила, — добавил он миролюбиво. — Тебе надо отдохнуть. Сегодня властью строгого супруга запрещаю тебе заниматься. Давай лучше послушаем музыку.

Он включил приемник, отыскал в эфире концерт.

— Ты слышишь? Верка, ты слышишь? Пятая соната Бетховена.

Вера очень любила пятую сонату. Постепенно она поддалась обаянию музыки. Производственные заботы отступили куда-то, притаились в глубине сознания. Невидимый пианист властно уводил Веру в удивительный мир звуков, то нежных и робких, как девичьи грезы, то бурных, зовущих к борьбе и сулящих победу.

Костя бесшумно унес посуду в кухню, потом вернулся, присел рядом с женой на диван. Он не мог с такой увлеченностью слушать музыку. До встречи с Верой он вообще не признавал серьезной музыки. «Опять завели симфонию», — ворчал Костя, относя к «симфониям» довольно много музыкальных жанров. Теперь он стал куда музыкальнее, даже узнает многие произведения. И все-таки он больше наблюдает за женой, чем слушает.

Как меняется лицо Веры! Разглаживаются неглубокие морщинки, исчезают недавнее напряжение и тревога. Нежнее становится цвет матово-бледных щек. Завороженно светятся из-под длинных ресниц глаза. Удивительная устремленность к чему-то высокому, светлому чудится Косте в знакомых чертах.

Резкий звонок непрошенно врывается в поток музыки. Костя идет открывать и возвращается с Тамарой Логиновой.

— Ой, Вера, что случилось, — возбужденно начинает Тамара.

— Садись, послушай…

— Нет, ты не представляешь, что случилось!

Вера выключила приемник. Как можно слушать Бетховена и говорить о чем-то? Или мыть посуду под Моцартовский «Реквием?» Это кощунство, казалось ей. Музыке надо отдаваться всей душой, или не слушать вовсе.

— Вера, милая, ты только послушай. Помнишь тот раствор, ну, у дверей, в бутыли, совсем створоженный, мы решили его вылить? Вот. А я… честное слово, сама не знаю, как это… просто хотела попытаться, без всякой там теории. Взяла и плеснула соляной кислоты. Немножко сначала. И вдруг он посветлел. Честное слово! Тогда я еще. И лила так по капельке, пока он не стал совсем нормальным. Побежала к тебе. Никак не могла утерпеть. Минаев уже ушел, некому сказать, я и побежала… Что-то там, в этих инструкциях, напутано.

— Но ведь один случай ничего не доказывает. И потом ты лила кислоту без расчета. Не можем же мы готовить раствор наугад.

Тамара вздохнула — и оттого, что ее не понимают, и просто от наплыва обуревавших ее мыслей.

— Хочешь чаю? — спросил Костя.

— Еще как! — сказала Тамара. — Черного бы хлеба с маслом. Есть?

— Есть, — засмеялся Костя.

— Совсем не в этом дело, — обернулась Тамара к Вере. — Как ты не понимаешь! Один раз я угадала, как исправить раствор. Теперь десять раз ошибусь. Но если сделать тысячу опытов, то сколько-то раз получится! А мы все будем записывать. Понимаешь? Не верю я в эти инструкции, раз они подводят. Если авария, — разве люди ждут каких-то указаний сверху? Нет ведь! А мы только в книжки смотрим, как будто там все про все написано.

— Молодец, Тамара, — одобрил Костя. — Садись за стол, вот тебе хлеб с маслом, чай сейчас вскипит.

— А вы?

— И мы попьем.

— Я так переживаю все время, — пожаловалась Тамара. — Училась, училась, в школе всегда по химии пятерки, и в техническом училище меня хвалили, сколько тетрадей исписала формулами, а тут первая трудность, и ничего поделать не могу. Вот тебе и химик! Но теперь я не отступлю, ни за что не отступлю!

— Еще кто знает, какой тот раствор окажется, — осторожно заметила Вера. — По виду судить нельзя.

— Не в этом же дело, — с досадой повторила Тамара.

— Я понимаю, — суховато отозвалась Вера. — В главном ты права.

«Неужели завидует? — удивленно подумал Костя. — Вот уж не подозревал за Верой такого. Разве важно, кто первым предложил?»

Потом, наедине, он высказал жене эти соображения. Вера рассердилась.

— Нисколько я не завидую, глупости тебе мерещатся.

Костя не продолжал спора. Но в душе не согласился с Верой. Если мерещатся, значит, что-то есть.

Утром в лабораторию зашел Минаев.

— Прислали ответ из научно-исследовательского института, — сообщил он. — Рекомендуют точно придерживаться указанных в инструкции соотношений.

— А я не придерживаюсь, — задорно проговорила Тамара.

Она рассказала начальнику цеха о вчерашнем опыте. Минаев заинтересовался, взболтнул раствор, прищурившись, долго разглядывал, даже понюхал.

— Вы на вкус попробуйте, Иван Васильевич, — посоветовала Вера.

— Что ж, налейте стопочку, если ручаетесь за качество. А как он поведет себя на обмазке?

— Будем пробовать, — сказала Вера.